Корф О.»Детское стихотворение должно быть замешено на любви» / О. Корф. // Библиополе. –2009 .– № 1.– С. 35-41.
О творчестве классика современной отечественной детской литературы И. П. Токмаковой.
Токмакова — признанный классик современной детской литературы.
Ее стихи, сказки, повести, переводы входят во многие хрестоматии и антологии, печатаются в различных тематических и коллективных сборниках.
Книги Токмаковой и сейчас с завидной частотой появляются на книжном рынке. За последнее пятилетие были переизданы практически все ее произведения. Тома, яркие, красочные, с любовью и уважением составленные, выходили в разных издательствах. Большие и малого формата, толстые и тоненькие, для самых маленьких и для подростков, — все, что создано писательницей за долгие годы литературного труда, оказалось доступно детям, и это по нынешним временам настоящая радость.
Бегло перечислю книги писателя, изданные за «период с прошлого юбилея» (да простят мне читатели такое определение): «[де спит рыбка» (2003) «Зайкина шуба» (2003); книжка-раскладушка «Десять птичек — стайка», (2003); «Сказки и предания о троллях и гномах», авторы — Я. Бергман, Э. Бесков, Л. Бехштайн; составитель — Н. Будур; перевод со шведского И. Токмаковой (2004); «Избранное» (2004); книжка-раскладушка «Кто у нас малину съел?» (2005); пять сказочных повестей в сборнике «Маруся еще вернется» (2005); «Счастливо, Ивушкин!» (2005); «Баиньки» (2006); «Песенки» (2007); «Поиграем!» (2007); Поттер, Беатриса Элен «Питер-Кролик и другие» (пересказ с англ. Токмаковой И.) (2006); «Голубая страна» (2007); «Почитай мне, мама...» (2007); «Лесные картинки» (2008); «Аля, Кляксич и буква “А”» (Занимательные повести-сказки) (2008)...
К этому далеко не полному перечню следует добавить сборники, в которых стихи Токмаковой соседствуют с произведениями других поэтов. «Компании» эти подобраны весьма интересно: в сборнике 2007 г. «Давайте поиграем» представлены Э. Мошковская, И. Токмакова, В. Берестов,
B. Лунин, А. Барто; в книжку «Песенки» (2003) вошли стихи А. Барто, И. Токмаковой, В. Берестова; «Стихи к любимым праздникам» (2008) — это произведения А. Барто, С. Михалкова, И. Токмаковой, А. Усачева, В. Берестова,
C. Черного; а в сборнике «Твои первые стихи» (2008) набор авторов тоже замечательный, но другой: К. Чуковский, А. Барто, С. Михалков, Е. Благинина, В. Берестов, Б. Заходер, И. Токмакова. Кроме того, Токмакова — создатель детской энциклопедии «Русский язык», а также известный драматург, критик, общественный деятель (например, она в течение многих лет представляла нашу страну в руководящих органах Международного совета по детской книге, IBBY). Творчество ее отмечено высокими наградами и премиями, среди которых — Государственная премия РФ, Почетный диплом IBBY Всероссийская литературная премия имени А. С. Грина...
Токмакова — явление настолько масштабное, глубокое, серьезное, что по-настоящему осмыслить его еще предстоит. Хотя первые удачные попытки были сделаны довольно давно, еще в советское время. Например, замечательные рецензии Владимира Александрова на книги Ирины Токмаковой «Сосны шумят» и «Счастливо, Ивушкин!». Или глу-бокие по мысли и прекрасные по форме статьи Владимира Приходько — «Сосны до неба хотят дорасти...», и Лидии Кудрявцевой —’ «Художник из мастерской уходит последним».
Но потом «роман» писательницы и критики как-то прервался, и лучшее, что появилось о Токмаковой в последнее время, — ее собственный рассказ — «Автор откровенно о себе», опубликованный вместо предисловия в сборнике «Счастливого пути!» (М.: Дрофа, 2001). Вообще, когда читаешь стародавние сочинения о писателях — книги, статьи, рецензии, — поражаешься тому, насколько выше был уровень понимания литературы, уровень теоретической подготовки и уровень аргументации.
В энциклопедической «Википедии» начинаю читать: «Ирина Петровна Токмакова (родилась 3 марта 1929 года) — детский поэт и прозаик, переводчик детских стихов. Ее перу принадлежат несколько образовательных повестей-сказок для детей дошкольного возраста и классические переводы английских и шведских фольклорных стихов. Жена художника-иллюстратора Льва Токмакова».
Споткнувшись в этой незаконченной (что несколько оправдывает авторов) статье о словечко «образовательных», откровенно заскучала. Обратилась к более живому, как мне всегда казалось, «В!ЫюГиду», но обнаружила портрет, написанный в таком духе: «Взрослые сразу замечают, что у Токмаковой — все родные. Если она записывает на бумаге разговоры какого-нибудь ежика, или едва заметного цветка, или очень капризного ветра, или собаки, которой никогда не было, потому что ее просто выдумали... — все слова всего сущего Ирина Токмакова смело пишет от первого лица. Взрослые удивляются, восхищаются, умиляются. А дети, наверное, нет. Чегоудивляться-то? Каждый Ребенок и Поэт и так знает: все на свете вместе. Правда, говорит всякий по-своему, но это пустяки. Возьми да переведи с цветочного, с ежиного, с волшебного. Токмакова так и делает. Еще она переводит с английского, армянского, болгарского, литовского, молдавского, немецкого, таджик-ского, узбекского, шведского, а также с языка хинди. Вот тут взрослые почему-то не удивляются: они же знают, что Ирина Петровна окончила школу с золотой медалью, а потом еще филологический факультет МГУ и даже аспирантуру. Взрослые — чудаки. При слове “дети” у глупых взрослых сразу появляется на лице глупая улыбка, они быстро садятся на корточки и начинают бормотать: сейчас научу... сейчас!., чему бы научить? трудиться, учиться... не ковырять в носу... Ирина Токмакова никого никогда ничему не у-у-у- учит. Если про все ее книжки захочется вдруг сказать серьезными взрослыми словами, то слово понадобится только одно, довольно неожиданное: свобода. И умные взрослые всегда это понимали. Потому что мерили свободу не лозунгами, а глубиной дыхания».
Умопомрачительный, хотя и действительно «живенький» текст на сайте главной детской библиотеки страны! Чего стоят эти «умные» и «глупые взрослые»! Зачем это заигрывание с детьми, которым Зощенко давным-давно и вполне всерьез сообщил, что бывают взрослые разные?
А эти презрительно вытянутые в трубочку губы: «не у-у-у-учит»!..
Вообще в последнее время сказать, что детская книга чему-то ребенка учит и, не дай бог! — воспитывает, — означает нести ересь.
Я думаю, что «умные взрослые» — это те, которые так активно продвигали и продолжают продвигать точку зрения на детскую литературу как на поле чисто художественной деятельности, отвергая задачи педагогические. Это те, которые хотели, ни много ни мало, перечеркнуть разом всю советскую детскую литературу, включая Чуковского и Маршака, не говоря уж о Горьком и Гайдаре. Не получилось.
Конечно, каждый имеет право на собственную точку зрения, как и на своеобразный способ ее изложения. Даже имеет право на то, чтобы выглядеть смешным. Потому что если «не учить», то просто какой-то Остер получается — «Нет приятнее занятья, чем в носу поковырять...» Впрочем, если кто из взрослых этого до сих пор не понял, Остер как раз учит — и очень многому! — в том числе, хотя это и не самое главное, не ковырять в носу... Перечитайте Зощенко, господа! Заодно и слова Маршака о поучительности Зощенко!
К кому обращается «ВiblioГид»? К детям? Но заигрывающая интонация их не увлечет. Ко взрослым? Но факты им и так известны. Детям же интересны факты. Но другие. Например, почему девочка, в школьные годы писавшая стихи, в какой-то момент перестала их писать и выбрала занятие лингвистикой. Например, то, что призвание проросло в ней почти случайно — благодаря трем обстоятельствам, которые вдруг сошлись в одной точке.
Три «если бы не...» определили судьбу будущей писательницы. Если бы не встретилась молодая переводчица (во время учебы в МГУ Токмакова работала с иностранными делегациями) с пожилым шведом, господином Боргквистом, чье имя теперь стало знаменитым именно благодаря этой встрече; если бы не подрас-тал у Токмаковой маленький сын, для которого она и начала переводить шведские народные песенки, присланные упомянутым господином; если бы муж Ирины Петровны, художник Лев Алексеевич Токмаков, не отнес эти переводы в Детгиз, возможно, занималась бы Ирина Петровна совсем другими делами, а не писала бы книжки для детей...
Когда в свое время я задала детям вопрос о соотношении случайности и закономерности в этой столь же художественной, сколь и поучительной истории, они без колебаний отринули идею случайности и приняли идею судьбы. Стать писательницей ей было, что называется, на роду написано, только сама она об этом догадалась не сразу и не сама: ей помогли люди, лучше это почувствовавшие.
История эта невероятно вдохновляет детей и учит (что особенно важно в наше время юношеских «брожений и шатаний», невозможности сразу найти себя) тому, что нет во временной неопределенности в выборе жизненного пути ничего страшного. Главное — искать свое место и свое дело и не бояться, верить в судьбу. Ведь неизвестно, какой подарок она может преподнести.
С первой книжки переводов — «Водят пчелы хоровод» — и начался ее большой путь в детской литературе. Звонкие, веселые, традиционно для детских народных песенок одновременно и лукавые, и простодушные, изящные по форме, они были замешены на безупречно найденной и воплощенной интонации:
Пошел на рынок
Пер-простак, Фаллери-лери-ли!
Пошел на рынок
Пер-простак, Фаллери-лери-ли!
Корову он отдал за так,
Купил он скрипку за пятак,
Теперь на ней играет так:
Фаллери-лери-ли!
Именно фольклорная интонация и легла в основу поэзии Токмаковой. И не только интонация, хотя, как справедливо считает сама Ирина Петровна, интонация — важнейшая, сердцевинная составляющая детской поэзии. Вообще вся ее поэтика корнями уходит в фольклор. И жанровое разнообразие народного творчества перекочевало в поэзию Токмаковой. Ей удавались не только песенки, особенно — колыбельные, но и потешки, считалки, перевертыши...
Очень скоро после первой книжки появились исключительно удачные шотландские детские песенки: про крошку Вилли-Винки, про лошадку пони по имени Малютка Грей, про Пегги с ее веселым гусем и др. Время ее молодости — это было время переводчиков, которые открывали читателям мир и, конечно, раскрывались сами. Благодаря ее переводам дети познакомились с фольклором других народов, о жизни и нередко о самом существовании которых они раньше и не подозревали.
Позже Ирина Петровна издаст несколько книг путевых заметок, в которых поэтично и увлекательно расскажет о жизни людей в далеких странах...
Токмакова успешно переводила стихи детских (и недетских) зарубежных поэтов. Напомню только одно, но зато самое любимое — знаменитый перевод из блистательного Витезслава Незвала:
я на всех обижусь,
в Африку уеду,
конь мой деревянный
Отвезет меня.
Будут апельсины
В Африке к обеду,
я совсем не буду
Ни о ком скучать.
Конь заржет тихонько.
Плакать мы не станем,
Если и взгрустнется
Нам когда-нибудь.
Радужные бабочки
Пролетят над нами
И расскажут сказки,
Тихие, как сны.
Потом пришла пора собственных стихов. Среди самых ранних есть такие, которые сразу стали классическими. Теплые и нежные, они совершенны по мелодии и интонации. Как колыбельная про рыбку:
Ночью темень.
Ночью тишь.
Рыбка, рыбка, где ты спишь?
Лисий след ведет к норе,
След собачий — к конуре.
Белкин след ведет к дуплу,
Мышкин — к дырочке в полу,
жаль, что в речке, на воде,
Нет следов твоих нигде.
Только темень, только тишь.
Рыбка, рыбка, где ты спишь?
А это — звонкая считалка:
Дождик, дождик, капелька,
Водяная сабелька.
Лужу резал, лужу резал,
Резал, резал, не разрезал,
И устал, И перестал.
В раннем цикле стихов «Деревья» Токмакова создает галерею разнообразных (чуть не сказала «детских»!) характеров, показывая яркие индивидуальности и одновременно поразительные человеческие типы. Вместе с тем она представляет нам своего главного героя — добросердечного, тонко чувствующего ребенка. Он призывает помочь зябнущей осинке:
Дайте осинке
Пальто и ботинки —
Надо согреться Бедной осинке.
Его вдохновляет дерево, олицетворяющее стойкость и мощь:
Дуб дождя и ветра вовсе не боится,
Кто сказал, что дубу Страшно простудиться?
Ведь до поздней осени Он стоит зеленый.
Значит, дуб выносливый, Значит, закаленный.
В отношении поэта к своим героям и к детям вообще главное — теплота и нежность. Ни в коем случае не умиление, а именно понимание органичной, трепетной, всеобъемлющей детской любви к жизни. В маленьком стихотворении «Ели» выражена большая философская мысль о том, что старое и новое — едино и неразделимо, что они — части одного и того же, бесконечного полотна под названием «жизнь». Ощущение постоянного, неостановимого течения времени возникает из-за простого противопоставления мудрой, несколько отрешенной старости, вновь испытывающей радость от наблюдения за тем, как веселится новая поросль:
Ели на опушке —
До небес макушки —
Слушают, молчат,
Смотрят на внучат.
А внучата — елочки, тонкие иголочки —
У лесных ворот
Водят хоровод.
Поэт помогает маленьким своим слушателям более глубоко почувствовать восхищение и восторг. Поселить и развить в детях чувство прекрасного — это и есть главный урок Токмаковой. Желание и умение вглядываться и пристально рассматривать прекрасное разнообразие бытия, непознанного пока, но ощутимого сердцем, — тоже важная составляющая этого урока. В стихотворении «Сосны» аллегория касается сути отношения к ребенку как к объекту воспитания. Задача взрослых — вырастить его таким, чтобы всем — и ему самому, и окружающим — было радостно и счастливо жить:
Сосны до неба хотят дорасти, Небо ветвями хотят подмести, Чтобы в течение года Ясной стояла погода.
Обратите внимание на то, что даже явный канцеляризм — «в течение года» — не разрушает целостность образа, настолько прекрасно он вписан в звуковую ткань.
Также, как теплота и нежность, в основе воспитания обязательно должны быть забота и ласка. Токмакова хорошо знает, как тяжело приходится одиноким и заброшенным детям: до 14 лет она жила при доме ребенка, который тогда называли «домом подкидышей», где ее мама, Лидия Александровна, работала врачом.
Московская девочка из благополучной полной семьи узнала, каким горьким бывает иногда детство, как много детей, обделенных, обиженных, несчастных, не укрытых от злых, беспощадных ветров жизни. «И с самого детства я поняла, что детям необходимы забота и ласка. Иначе им не выжить. Накормить и одеть — мало. Детей надо любить», — говорит писательница. Понимая при этом, что все в ответе за судьбы детей и все должны объединиться, сплотиться, чтобы преодолеть трудности и добиться успеха.
«Песенка дубовых сеянцев» — веселый гимн нерушимого союза всех людей, детей и взрослых:
Ты — росток,
И я — росток.
Раз — листок,
И два — листок.
Подрастем еще чуток,
И — чего же проще! —
Ты — дубок,
И я — дубок,
я — дубок.
И ты — дубок.
Станем рядом бок о бок,
вот и будет роща!
Уже упомянутый М. Зощенко, по моему глубокому убеждению, писатель, на долгие годы определивший вектор развития нашей детской литературы, говорил: «Маленький читатель — это умный и тонкий читатель, с большим чувством юмора...» Такого читателя видит перед собой И. Токмакова, всегда с уважением относившаяся к детям, высоко ценившая их интеллект, фантазию, юмор.
В стихотворении «В чудной стране», которое можно назвать программным, звучит мысль, весьма популярная у поэтов той волны, которая ворвалась в детскую литературу в начале 1960-х. Но если вера в чудо у Романа Се- фа, например, воплощена с «мужской категоричностью»: «А если ты не веришь, то можешь не играть...» — то лирический герой Токмаковой обижен недоверием, оскорблен невниманием:
В одной стране, в чудной стране,
Где не бывать
Тебе и мне,
Ботинок черным язычком
С утра лакает молочко,
И целый день в окошко
Глазком глядит картошка.
Бутылка горлышком поет, к
онцерты вечером дает,
А стул на гнутых ножках
Танцует под гармошку,
в одной стране, в чудной стране...
Ты почему не веришь мне?
Обратите внимание, как идеально соблюдается здесь принцип золотого сечения! Какая строчка ударная? Правильно, восьмая — ядро стихотворения, его смысловой, образный, звуковой центр.
Вера в чудо, вера в сказку дает малышам необходимый приток энергии, прерывает печаль — совсем как в стихотворении «Грустный гном» (вот еще один пример изумительной звукозаписи!):
По веселой наковаленке
Дождь постукал и затих,
что ты плачешь, гномик
маленький?
Заходи в наш добрый стих...
Лирик по природе, Токмакова замечательно умеет играть с детьми, превращая скучные занятия в веселое действо. Наверное, так же, как играла она со своим сыном Васей, играли многие родители, и я в том числе, повторяя эти строчки:
Ай да суп!
Глубоко — не мелко,
Корабли в тарелках:
Луку головка,
Красная морковка,
Петрушка, Картошка
И крупки немножко.
Вот кораблик плывет,
Заплывает прямо в рот!
Малышам тепло и уютно в мире детства, воссозданном Токмаковой в содружестве с постоянным соавтором, лучшим иллюстратором ее книг Львом Токмаковым. Сколько мне доводилось видеть ее книг с рисунками разных художников, но никто точнее и поэтичнее, чем Лев Алексеевич, не «прочитал партитуру». Ну, тут, как говорится, комментировать нечего и удивляться не приходится...
Особенно мне нравятся иллюстрации к «протестным» стихам — Токмаков чрезвычайно сильно выразил состояние ребенка, потрясенного несправедливостью и ложью. За такие стихи Токмакову критиковали: за то, что ее взрослые герои, увиденные глазами ребенка, предстают малосимпатичными. Но что поделаешь — правда жизни пересиливала педагогические установки.
Криком души было очень сильное стихотворение, неожиданное у Токмаковой, склонной скорее к задумчивости, чем к решительности и категоричности:
я ненавижу Тарасова:
Он застрелил лосиху,
я слышал, как он рассказывал,
Хоть он говорил тихо.
Теперь лосенка губастого
Кто же в лесу накормит?
Я ненавижу Тарасова.
Пусть он домой уходит!
Углядев в этих стихах желание Токмаковой поссорить детей и взрослых, Агния Барто отправилась к директору детского издательства жаловаться на автора!.. Но Токмакова считала невозможным пройти мимо несправедливости, черствости, злобной уверенности некоторых взрослых в своей непогрешимости, вечной правоте. Тонкое стихотворение- протест написано от имени малыша:
Я могу и в углу постоять,
Час могу, два могу или пять.
я не брал эту запонку
красную,
Ну зачем говорите
напрасно вы!
я могу и в углу постоять,
День могу, два могу или пять.
я не брал эту запонку
красную,
Ну зачем говорите
напрасно вы!
Вспомним и другое классическое стихотворение — такое строгое, полное сочувствия и скрытого негодования, как будто героиня сдерживает слезы, не желая ронять своего достоинства:
Это ничья кошка,
Имени нет у нее.
У выбитого окошка
Какое ей тут житье?
Холодно ей и сыро.
У кошки лапа болит,
А взять ее в квартиру
Соседка мне не велит.
Подрастая, читатели с наслаждением читают сказки Токмаковой, те самые, о которых почти все говорят как об «обучалках», — «Аля, Кляксич и буква “А”, «Может, Нуль не виноват?». Да, они помогают детям легче освоить чтение и счет, но не это в них главное. Как и в любой хорошей сказке, речь идет о жизненно важных для ребенка вещах: о доброте, умении дружить, о взаимовыручке, о справедливости... Младшие школьники, читая ее повести-сказки «Маруся еще вернется», «Счастливо, Ивушкин!», «И настанет веселое утро», попадают в наполненный чудесами и открытиями мир.
Простота, ясность мысли, желание передать детям светлое ощущение жизни не отменяют и не подменяют сложности рассматриваемых ею проблем. В сказках эта «непростота» реализуется благодаря законам жанра, когда неизбежность конфликта, противостояния и обязательность выбора заставляют ребенка сделать некоторое — иногда очень большое — душевное усилие.
В ее произведениях не найдешь готовых рецептов. Ребенок становится союзником автора не по указке, он чувствует и разделяет его волнение, замирая то перед красотой и добротой, то перед жестокостью и несправедливостью. Не «округляя» конфликты, не сглаживая противоречия, Токмакова серьезно говорит с детьми об острых проблемах, не потерявших и ныне своей актуальности: о непонимании между взрослыми и детьми в семье, о драме неполных семей, о детском одиночестве и о взрослой безответственности.
По мере того как читатель растет, его общение с миром усложняется, проблемы укрупняются. Повести о детстве — «Сосны шумят», «Ростик и Кеша» — касаются сокровенного: ответственности за детей. Однако тревога за детей, за детство вообще даже не граничит с пессимизмом. Токмакова — явная «традиционалистка», и во всех книгах живет убежденность в победе добра.
При всей своей серьезности, внешней строгости, она — писатель ироничный, острослов и остроумец. Ценя веселую словесную игру, умея порадовать ею читателей, она поразительно умеет радоваться успехам других, ценить дарования иной природы. Многим входящим в литературу она первой сказала напутственные слова.
Вполне понятно, что в свое время она выделяла среди молодых таких поэтов, как Марина Бо- родицкая или Сергей Махотин, — они близки ей своей теплотой и душевностью. Но вот удививший меня когда-то факт: в числе самых первых рецензентов (если вообще не самая первая!) она написала в «Учительской газете» рецензию на дебютную книжку стихов Эдуарда Успенского, высоко ее оценив. И это свидетельствует не только о высоком вку-се, но и о широте ее взглядов как критика.
Так, на одном из юбилеев Дома детской книги Ирина Петровна сказала немало добрых слов о творчестве Тима Собакина, поэта, вовсе ей «не родственного», не преминув все-таки иронически «проехаться» по поводу его псевдонима. А об Эмме Мошковской она напоминает издателям и читателям в течение долгих лет, и я считаю, что возвращением блестящих стихов Мошковской мы во многом обязаны Ирине Петровне.
В 2002 г., после получения Всероссийской литературной премии имени А. С. Грина, Токмакова, отвечая на вопрос интервьюера о ее любимых детских авторах, назвала Алана Милна, Туве Янссон, которых она переводила (в числе не менее знаменитых ее «соавторов» — Дж. Барри, К. Грэм, Б. Поттер), а также Сашу Черного. А далее — смотрите, какой интересный выбор: «С большим уважением отношусь к Маршаку. Нравится поэт 20-х годов Натан Венгров. С десяток детских стихов Сельвинс- кого. Из молодых — Дмитрий Емец, но иногда он пишет выдуманные, “состряпанные" сказки. Из молодых недетских поэтов нравится Вика Ветрова — немножко заумная и абсурдная, но талантливая. Нравится Крапивин: у него хорошие книжки, добротные, на чистом сливочном масле».
А вот ответ на вопрос, что ей не нравится в современной детской литературе, получился дипломатично-абстрактным, но при этом, по-моему, очень точным и красноречивым: «Сейчас рынок заполнен иностранными книгами, в основном энциклопедического характера, с яркими картинками, с очень неглубоким текстом, их переводят плохие, дешевые переводчики. Что касается “новой волны”, там очень много игры, шутки, трюкачества, но это не мое: детское стихотворение должно быть замешено на любви. Развелось много ернических детских журналов, например, журнал анекдотов, печатающий такое: “Вовочка, не пей сырую воду. И вообще, отойди от унитаза”. Но, может быть, я слишком консервативна?»
Нет уже журнала «Вовочка», но есть иные, которые наверняка Ирине Петровне не понравились бы. Важнее другое — последняя фраза как знак сомнения, которое, в свою очередь, является свидетельством подлинной широты души.