Россинская С. Разочарования классика / С. Россинская // Библиополе. – 2012. – № 6. – С. 31-37.

Дата публикации: 22 июня 2022.

Жизнь и творчество Ч. Диккенса.

Как так получилось, что Чарлз Диккенс в детстве для того, чтобы прокормиться, вынужден был работать на фабрике ваксы, за шесть шиллингов в неделю наклеивая на баночки этикетки? Почему при двух живых родителях двенадцатилетний мальчик жил в казённом пансионе? Какую роль сыграли в жизни Диккенса Мария Биднел и Эллен Тернан, Мери и Джорджина Хогарт? Почему самый популярный и богатый писатель Англии, имевший жену и десять детей, был несчастен? Какая тоска съедала его душу? О чём он мечтал?

Почему от него ушла жена Кэтрин Хогарт, тихая, безропотная женщина? Развод по тем временам был невозможен, но юридически оформить раздельное проживание супругов и их финансовые взаимоотношения было вполне реально. По какой причине она пошла на это после 22 лет совместной жизни?

Больше всего на свете Диккенс ненавидел сплетни. Однако разлад в семье он сознательно сделал их предметом, опубликовав подробный отчёт о собственных проблемах на страницах возглавляемого им журнала «Домашнее чтение». Зачем?

Почему дети после разъезда родителей не отваживались встречаться с матерью? Почему писатель безжалостно продал Тэвисток-хауз, в котором некогда так весело справляла рождественские праздники их большая и шумная семья?

Зачем спустя два года после расставания с женой Диккенс сжёг всю их переписку? Отчего совершал непоправимые шаги и в последние годы жизни одну за другой рвал нити, привязывавшие его к прошлому? Попробуем вместе с читателями библиотеки «Фолиант», активистами её литературного клуба «Прикосновение», ответить на все эти вопросы, проведя небольшое литературное расследование «Чарлз Диккенс: тяжёлые времена».

Думается, что в ходе мероприятия нам всем удастся немного больше прикоснуться к жизни и творчеству великого классика. Итак...

МЕЧТЫ О СЧАСТЛИВОМ ДЕТСТВЕ

Ни о чём Чарлз Диккенс, все­мирно известный английский про­заик, автор множества романов, так не мечтал в детстве, как о на­дёжном, уютном, обеспеченном

доме, в котором у кухарки всегда был бы туго накрахмаленный по­лосатый фартук, а у горничной — аккуратный чепец с оборками. Где никогда не пили бы чай из выщер­бленных чашек, а у каждого из де­тей был бы отличный воскресный костюмчик, аккуратно висящий на плечиках в шкафу.

В его собственном детстве до­ма сменялись,как картинки в вол­шебном фонаре: родившись в Портсмуте, он в два года попал в Лондон, куда его отца, мелкого чиновника Морского министерст­ва, перевели на службу. Через три года семейство отправилось в Ча­тем, а спустя ещё несколько лет снова вернулось в Лондон.

Ни мистер Джон Диккенс, ни его жена Элизабет нисколько не заботились о том, как будет ус­троен их очередной дом и хватит ли в нём спален для многочислен­ных детей. Чарли помнит, как од­нажды они всей семьёй вместе с квартирантом и девчонкой-слу­жанкой, взятой из чатемского ра­ботного дома, несколько месяцев ютились в четырёх крошечных комнатах. Когда дела налажива­лись, родители немедленно сни­мали какой-нибудь милый особ­нячок, в котором, впрочем, тоже не устраивались основательно, всё время ожидая очередного вы­нужденного переезда. Джон Дик­кенс, весёлый и добрый малый, из долгов не вылезал, в их семье вообще не было принято строить долгосрочные планы.

Так продолжалось до той поры, пока в 1824 г. долги Джона не за­ставили Элизабет с малышами пе­ребраться в казённую квартиру, становившуюся в те времена при­бежищем многих беспечных граж­дан, похожих на чету Диккенс. Дик­кенса-старшего посадили в дол­говую тюрьму Маршалси.

ЕДВА НЕУТОНУВ...

Самого Чарли — ему в ту зиму минуло двенадцать — ждала каморка в пансионе старой мис­сис Ройленс, где жили такие же, как он, мальчишки-недоростки, до которых не было дела их род­не. А ещё его ждала фабрика вак­сы неподалёку от Хангерфорде - кого рынка, где он, чтобы прокор­миться, наклеивал этикетки на баночки за шесть шиллингов в не­делю.

Не изжитое с годами отчаяние всякий раз охватывало Чарлза Диккенса, стоило ему только вспомнить бесконечно длинную дорогу, что пролегала от пансио­на до фабрики. Сколько раз потом он описывал в своих романах эту дорогу в никуда, которой проби­раются по жизни одинокие и все­ми забытые дети: Оливер, Дэвид, Нелл! Никто и нигде не ждал его в те времена, никто, даже мать с отцом, которых он навещал по воскресеньям, ни разу не спроси­ли, что он ест и не промокают ли его ботинки...

Ужасное существование про­должалось несколько месяцев, до тех пор, пока смерть бабушки, матери непутёвого Джона Диккен­са, не обернулась для семейства небольшим наследством, позво­лившим отцу Чарли расплатиться с долгами. Семья воссоединилась под общим кровом, и Джон Дик­кенс на радостях даже настоял на том, чтобы вновь отдать сына в школу.

Но было уже поздно — прежне­го Чарли, мягкого беззаботного мальчугана, больше не было. Как человек, который, едва не утонув, выбирается на берег с твёрдым намерением непременно научить­ся плавать, так и Чарлз, чудом из­бавившийся от отвратительного запаха ваксы, которым он, каза­лось, пропах на всю оставшуюся жизнь, дал себе слово, что никог­да больше не вернётся в те вре­мена...

В пятнадцать он стал клерком в суде, в шестнадцать наскрёб де­нег на уроки стенографии и одо­лел её, чтобы перейти работать в газету. В двадцать уже был пар­ламентским репортёром, в двад­цать один напечатал свой первый художественный очерк. А спустя четыре года выпустил в свет вы­шедшие отдельным изданием «Очерки Боза» и начал работать над «Пиквикским клубом».

МАРИЯ БИДНЕЛ — ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

Своей будущей жене Кейт Хо- гарт Чарлз Диккенс никогда не го­ворил, что не она была его пер­вой любовью. Эта роль в жизни писателя выпала Марии Биднел, с которой он повстречался в сем­надцать лет. Дочка банкира, ма­нерная и легкомысленная, она с удовольствием развлекалась откровенным обожанием, кото­рое дарил ей молодой Диккенс. Потом родители решили, что это развлечение, равно как и страсть, развившаяся в кавалере, грозят зайти слишком далеко, и Марию услали в Париж, а Чарлза отвади­ли от дома...

Он ждал, надеялся до тех пор, пока не увидел в глазах вернув­шейся из-за моря возлюбленной свой приговор. Но даже когда они расстались, эта злосчастная лю­бовь будто ходила за ним по пя­там, отравляя и без того нелёгкую жизнь.

Угнетали вечные разъезды, во время которых Чарли, порой промокший и продрогший и поч­ти всегда голодный, примостив­шись в полутёмном углу почтовой кареты, при свете крошечного огарка строчил свои репортажи.

Родители, ничему не научив­шиеся на собственных ошибках, продолжали влезать во всяческие денежные авантюры, из которых их вынужден был вызволять стар­ший сын, выплачивая отцовские долги из своих нелёгких репортёр­ских заработков...

Как хотелось ему в этих беско­нечных странствиях и хлопотах прислониться к надёжному, тёп­лому плечу, плечу настоящего друга!

ОН, НЕСОМНЕННО, ДАЛЕКО ПОЙДЁТ...

«Очаровательный юноша! Очень молод, но чертовски та­лантлив. Он, несомненно, дале­ко пойдёт...» Эти комплименты Джордж Хогарт расточал своему младшему коллеге, вместе с кото­рым трудился в одной из вечерних лондонских газет. Молодой друг отца бросал пылкие взгляды на дочь Хогарта, двадцатилетнюю Трин.

Да разве нашлась бы девушка, которую Чарлз Диккенс мог оста­вить равнодушной? Он был чудо как хорош: большеглазый, подвижный, с вьющимися каштановыми волосами до самых плеч... И какой весельчак!

Семья Хогарт никогда не знала недостатка в талантливых и ярких гостях. Отец семейства был за­метной фигурой на литературном небосклоне Эдинбурга, а позднее и Лондона, состоял в родстве с Робертом Бернсом, много лет дружил с сэром Вальтером Скот­том. В уютной гостиной дома Хо- гартов на окраине английской сто­лицы перебывало немало журна­листов, музыкантов, поэтов и художников.

Но даже на их фоне молодой Чарлз выглядел более чем достой­но. И от взгляда Кэтрин не укры­лась учтивость, с которой знаме­нитые друзья отца спешили по­жать ему руку. Многие из них уже прослышали, что этот юноша и есть автор нашумевших сатири­ческих очерков об английской жиз­ни, которые вот уже несколько ме­сяцев публиковала лондонская «Ивнинг кроникл».

Начиная с 1836 г. в печати не­большими выпусками, выходив­шими с продолжением, стали по­являться «Посмертные записки Пиквикского клуба». Книги Дик­кенса расходились влёт, едва ока­завшись на прилавке: «Оливер Твист», «Лавка древностей», «Дом­би и сын», «Дэвид Копперфилд», «Холодный дом», «Тяжёлые време­на», «Крошка Доррит».

Юноша, которому когда-то платили в неделю пять гиней за очерки для лондонской «вечёр­ки», превратился в одного из бо­гатейших британских прозаиков. К 1858 г., когда Диккенсу испол­нилось 46 лет, в Англии не было писателя более популярного во всех слоях общества.

МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ? ИЛИ НЕТ?

Спустя год после окончатель­ного расставания с Марией Бид- нел Чарлз женился на Кэтрин Хо­гарт. Он не ждал от неё любви — был сыт ею по горло. С Кэтрин он связывал последние упования на то, на что он уже устал надеять­ся: искреннее участие и нежную заботу.

Кэти была единственной, ко­му он решился рассказать всю правду о фабрике ваксы. Целый час после этого рассказа она про­рыдала у него на плече... Но на следующий день, когда Чарлз, с рассвета писавший оче­редную главу «Оливера Твиста», решил пообедать, он нашёл по­лупьяную кухарку спящей, а же­ну — как ни в чём не бывало рас­кладывающей пасьянс на обеден­ном столе.

Когда в 1842 г. ему захотелось отправиться в Америку, чтобы на­сладиться своим заокеанским ус­пехом, Кэтрин чуть не месяц ры­дала в подушку. Поплакав, она всё же оставила четверых детей и дом и покорно собралась в дорогу. И ни разу не пожаловалась на тя­готы пути.

Да, жена рожала одного ре­бёнка за другим, кормила, пеле­нала, ставила компрессы, если они болели. Но никогда не преда­валась их забавам так же само­забвенно, как предавался им он. Не сочиняла сказки, не выбирала книги, когда дети учились читать. И этим до боли напоминала Чарл­зу его собственную мать, от кото­рой он так долго ждал чего-то большего, чем педантично-про­хладное выполнение родитель­ского долга.

...Когда-то, ещё мальчиком, гу­ляя с отцом в окрестностях Чате­ма, Чарлз увидел небольшой, но удивительно живописный дом, до самой крыши увитый зеленым плющом. «Если ты будешь по­слушным и станешь прилежно учиться, то когда-нибудь обяза­тельно его купишь», — сказал отец, усмехнувшись его восторгу.

И всё вышло именно так: Дик­кенс разбогател и однажды узнал, что постоянная сотрудница воз­главляемого им журнала «Домаш­нее чтение» миссис Литтон прода­ёт тот самый особняк в Гэдсхилле, доставшийся ей в наследство. Чарлз немедленно купил его, при­нялся перестраивать, ремонтиро­вать и приводить в порядок.

Ему казалось, что когда их се­мья переселится в этот дом, пус­тота в душе, которую он в послед­нее время ощущал всё чаще, ис­чезнет. И Кэтрин той весной едва ли не впервые в их жизни как буд­то тоже искренне радовалась вме­сте с ним.

Весной 1857 г. его мечты сбы­лись — дом был готов к новосе­лью, которое и состоялось в мае. В июне к ним приехал погостить Ганс Христиан Андерсен — его книги Диккенс обожал и давно жа­ждал заполучить сказочника к се­бе в гости...

СПЕКТАКЛИ ОТ ДИККЕНСА

К тому времени «спектакли от Диккенса» стали не менее попу­лярны, чем его знаменитые рома­ны. Театр,как и литература, был его страстной привязанностью с детства. Однажды в молодости он, расхрабрившись, добился прослушивания в Ковент-Гарде­не, но в решающий день недоле­ченная в детстве болезнь почек уложила его в постель, и случай был упущен. Впрочем, как только литературный труд стал прино­сить Чарлзу достаточно средств, он немедленно пустил часть из них на собственное хобби, начав ставить любительские спектакли. И те, кому случалось видеть Дик­кенса на сцене, уже никогда не могли сказать с точностью, выиг­рало ли английское искусство в тот день, когда между театром и литературой он сделал выбор в пользу последней.

На представлениях, которые устраивал Чарлз, бывший одно­временно и режиссёром, и веду­щим исполнителем, и админист­ратором, бывала даже королева Виктория, не раз выражавшая своё искреннее восхищение его актёрским талантом.

Часто вместе с отцом в поста­новках принимали участие и стар­шие дети — сын Чарли, дочери Мэйми и Кэт, свояченица мисс Хо- гарт, а иногда и сама миссис Дик­кенс. Писатель даже организовал у себя дома, в роскошном особня­ке Тэвисток-хаус, маленький те­атр, достать билеты в который считалось среди театралов Лон­дона большой удачей.

Драма приятеля Диккенса Уил­ки Коллинза «Замёрзшая пучина» поначалу тоже была опробована на домашней сцене в день рожде­ния Чарли-младшего. Для себя Диккенс выбрал, как обычно, глав­ную мужскую роль, а женские до­стались дочерям и сестре жены — Джорджине. Представление ока­залось настолько удачным, что Диккенсу пришла в голову мысль отправиться с ним в турне.

Однако когда спектакль вышел с домашних подмостков на про­фессиональные, стало ясно, что дочери и Джорджина свои роли не потянут — их голоса не были по­ставлены для сцены. Между тем сам Чарлз, бравший некогда уро­ки декламации у Роберта Кили, вполне мог играть в профессио­нальной труппе. Тогда он обратил­ся к актрисе театра «Принсес» миссис Тернан, которая имела трёх прехорошеньких дочерей — Фанни, Марию и Эллен, тоже на­чинающих актрис.

Летом 1857 г., репетируя для представления в Манчестере дра­му «Замёрзшая пучина», сорока­пятилетний Чарлз Диккенс позна­комился с восемнадцатилетней актрисой Эллен Тернан. И вся его прежняя жизнь разбилась вдре­безги...

ЖИЗНЬ ПОПОЛАМ

Уже осенью 1857 г. мистер Дик­кенс распорядился установить книжные полки, чтобы отделить бывшую гардеробную, в которой он теперь спал, от их с Кэтрин су­пружеской спальни.

Ему казалось, что спрятавшись от жены за этими полками, он су­меет укрыться от собственных не­весёлых мыслей,разочарований, отчаяния и нерешительности. Он был уверен, что в этой келье, ко­торую он в порыве нахлынувшей на него элегической любви соору­дил себе в собственном доме, об­раз новой возлюбленной будет приходить к нему хотя бы по ночам.

К его удивлению, чуть ли не каждую ночь ему снилась Кэтрин, но не та, что по вечерам шаркала шлёпанцами за белой дверью, а другая, которую он теперь поч­ти и не помнил:тихая, ласковая, синеглазая девочка. С ней, как ему теперь казалось, так жестоко об­манувшей его ожидания, он когда- то надеялся пройти вместе по жизни... Теперь Чарлз чувствовал себя в западне и должен был всё как следует обдумать.

Всякий раз, когда случалось видеть Эллен, ему казалось, что время чудесным образом отсту­пает, груз прожитых лет, вечная из­нурительная работа, волнения, до­ставляемые ему сонмом незадач­ливых родственников, которых он вынужден был опекать, собствен­ное растущее семейство, нуждав­шееся в его заботе, — всё это как будто исчезает, и он снова молод, у него всё впереди.

Диккенс очнулся только тогда, когда после трёх выступлений в Манчестере они вместе с Эллен, её сестрой и матушкой вернулись на поезде в Лондон. И он вдруг по­нял, что не может без неё дышать...

БОЛЬШИЕ НАДЕЖДЫ

Сколько раз Чарлз Диккенс за­давал себе вопрос: что же есть в Эллен такого, чего нет в Кэти? Он знал, что любой досужий сплетник, узнав о его любви, мно­гозначительно ухмыльнётся — так пошло, примитивно и однозначно всё представлялось со стороны. Всем! Даже его собственным до­черям. Стареющий писатель и мо­лоденькая актриса.

Он ждал от Эллен обновления. Много лет он без меры отдавал свою жизнь тем, кто населяет те­перь его книги, которые с таким восторгом читают тысячи людей. Много лет он щедро тратил силы души на домашних, заражая их своим весельем, оптимизмом, пылким темпераментом.

О, что он творил! Погрузив в почтовую карету всё семейство, отправлялся в долгие упоитель­ные путешествия по Европе, уст­раивал феерические домашние праздники по случаю любой, пусть и не слишком примечательной се­мейной даты, брал на себя все тревоги, совсем как в ту весну 1851 г., когда за две недели ли­шился отца и восьмимесячной до­чери.

Именно в этот период он при­страстился к длительным прогул­кам. Кэтрин всегда считала их су­масшествием. Ей самой даже путь из гостиной в столовую казался слишком длинным, а Чарлз мог от­махать за раз несколько десятков миль и стать после такого моциона только свежее.

Несколько последующих лет он метался по жизни, как корабль в поисках попутного ветра. Брался за новые замыслы и оставлял их, пускался в путешествия, которые скорее напоминали бегство...

Если бы только Эллен дала ему надежду! Он давно уже бросил бы всё: опостылевший брак, поряд­ком наскучившие литературные труды, Лондон, который он так лю­бил когда-то и который теперь всё чаще раздражал его своей суетой. Они могли бы организовать труп­пу, ездить с гастролями по Англии, Америке, Канаде. За океаном дав­но наслышаны о его спектаклях и не раз приглашали...

Но мисс Тернан лишь вежливо принимала его покровительство, не двигаясь в своих чувствах даль­ше холодноватой, хотя как будто бы и искренней дружбы.

СКАНДАЛ В БЛАГОРОДНОМ СЕМЕЙСТВЕ

И вот однажды Кэтрин с по­блекшим лицом, искажённым гри­масой недоумения и детской оби­ды, пришла к нему в кабинет с браслетом,который он послал мисс Тернан, и потребовала объ­яснений.

Но что он может им всем объ­яснить: жене, детям, свояченице Джорджине Хогарт, уже давно вед­шей в доме Диккенсов всё хозяй­ство? Его показное негодование, которым он встретил вспышку су­пружеской ревности, не более чем формальность. Как пустая фор­мальность и то, в чём он с таким пылом убеждал Кэтрин.

Хотя это святая правда: несмо­тря на все ухаживания, которые он неуклюже маскировал под отечес­кое покровительство, Эллен Тер­нан и в самом деле до сих пор не стала его любовницей.

Конечно, ему следовало быть осмотрительнее и поразборчивее написать ювелиру адрес Эллен. Тогда приказчику не пришло бы в голову отправить этот злосчаст­ный браслет ему домой.

Впрочем, к чему досадовать на то, чего нельзя изменить? К тому же разве только в браслете дело? Он давно в западне, и этот не ко времени попавшийся на глаза Кэтрин браслет только ещё одно звено в тех цепях, которые с каж­дым днём опутывают его всё креп­че, не давая дышать, писать, жить, думать...

ЧТО ВЗАМЕН?

«Ты никуда не поедешь! Нику­да! Я не позволю тебе унижать­ся! — Кэт стукнула кулачком по дверному косяку и, войдя в спаль­ню матери, решительно закрыла за собой дверь. — Эта гадкая жен­щина сама должна извиниться пе­ред тобой! Слышишь?! Она долж­на валяться у тебя в ногах, моля не предавать огласке подлую алч­ность, которая заставляет ее вы­манивать подарки у собственного соблазнителя. Если хочешь, я са­ма пойду к отцу и выскажу ему всё в лицо...»

Голос девушки звучал всё громче... Но миссис Диккенс в от­вет лишь успокаивающе поглади­ла дочь по плечу и улыбнулась бо­лезненной и жалкой улыбкой: «Не шуми, Кэт... Твой отец считает, что я должна извиниться перед мисс Тернан... Значит, мне нужно по­ехать».

Завязав под подбородком лен­ты потёртой шляпки, супруга ми­стера Диккенса мягко, но реши­тельно отстранила всё ещё стояв­шую у двери дочь. И увидев, как у той брызнули из глаз досадли­вые, злые слёзы, ободряюще до­бавила: «Не надо плакать, детка... Я думаю, всё обойдётся».

...Кэтрин Диккенс горько вздохнула. Неужели всего этого никогда не было? Ни восторжен­ного ожидания счастья, ни волну­ющего флирта, после которого она полночи не могла уснуть, ни их первого поцелуя, случившегося ещё до помолвки, в полумраке пе­редней, в углу между галошницей и подставкой для зонтов?..

Эллен Тернан едва исполни­лось девятнадцать, и посмотрись Кэтрин хоть во все на свете зерка­ла, ей в свои сорок три всё равно не сравниться с молоденькой кра­соткой. Фигура, когда-то привле­кавшая плавностью форм, рас­плылась, грудь, выкормившая де­сять детей, опала, круглый с ямочкой подбородок отвис...

Двадцать лет она жила рядом неприметной тенью, рожала ему детей, терпеливо сносила его пе­ременчивые настроения, непосто­янство и вспыльчивость. И что по­лучила взамен? Сафьяновый фут­ляр, в котором, как свернувшаяся под пеньком гадюка, лежал этот отвратительный браслет, приго­товленный её мужем любовнице?

Интересно, сможет ли её су­пруг, гордившийся своим знанием Лондона, отыскать в этом городе ещё хоть одну жену, способную вынести столько, сколько вынес­ла она за эти двадцать два года? Вечные претензии, которым она тщетно пыталась соответствовать, и вечные снисходительные улыбки в ответ: «бедняжка Кэти», «глу­пышка Кэт»...

Даже Джорджина с годами ста­ла относиться к Кэтрин свысока, всячески подчеркивая, что та не стоит и мизинца своего знамени­того супруга. Джорджина была на девять лет моложе сестры и с юно­сти жила в её доме, который со временем незаметно прибрала к рукам. Кэтрин, вечно обременён­ной очередным младенцем, час­тенько бывало не до домашних дел, и Чарлз утверждал, что толь­ко на свояченице и держится их беспокойное хозяйство.

Но даже Кэтрин с её просто­душием, на которое так часто се­товал Чарлз, было ясно, что то благородное хозяйственное рве­ние, с которым Джорджи ведёт чужой дом, — плод не только её душевной щедрости. Достаточно взглянуть на ласкающие движе­ния, которыми сестра развеши­вала в шкафу рубашки Чарлза, на мягкую поступь, когда она от­правлялась в кабинет зятя, чтобы отнести ему чай, и сразу стано­вится понятно, что Джорджиной движет нечто большее, чем чув­ство долга...

Кэтрин со смирением сноси­ла упрёки, которыми муж год от года осыпал её всё чаще, пред­лагая ей поучиться у младшей се­стры рачительности и педантич­ности. Терпела на заре их супру­жества обожание Чарлзом другой её сестры — семнадцатилетней Мери. Прожив в доме зятя чуть больше года, та скоропостиж­но умерла от болезни сердца. И Чарлз купил землю подле мо­гилы молоденькой свояченицы, чтобы после смерти быть похоро­ненным рядом с ней. Кэтрин тог­да промолчала...

Нет, она сейчас же вернётся и не позволит больше помыкать собой. И миссис Диккенс реши­тельно высунулась в окно, прика­зывая вознице остановиться.

...Ив тот же миг всё развея­лось, как облака, унесённые за го­ризонт вихрем. Ничему этому не бывать. Кэтрин привыкла подчи­няться Чарльзу, подлаживаться под него. К тому же она слишком устала. Этот последний год, про­шедший в холодной вражде и вза­имных упреках, вконец её измо­тал. И раньше, чем кучер успел осадить лошадь, она упавшим го­лосом снова велела ехать...

По воле мужа она четверть ча­са сгорала от неловкости в тесной передней семейства Тернан, ожи­дая, когда мисс Эллен и её матуш­ка изволят её принять. По его воле она, краснея и глядя в пол, лепе­тала перед надменно молчавшей девчонкой, годившейся ей в доче­ри, какие-то невразумительные и жалкие слова и выслушивала в ответ её ядовито-вежливые ком­плименты: «О, миссис Диккенс, какая честь... Наши наилучшие по­желания мистеру Диккенсу...»

В ПОГОНЕ ЗА СЧАСТЬЕМ

В это же самое время Чарлз Диккенс, отправившийся на свою ежедневную традиционную про­гулку, уже несколько минут стоял неподвижно на перекрёстке. По­том, топнув ногой, что было силы сжал пальцами набалдашник тро­сти. Он никогда не отступал перед препятствиями и теперь не изме­нит себе. Он добьётся этой девуш­ки! Ей по силам излечить его от то­ски, которая вот уже несколько лет гложет его сердце, от одиночест­ва, которое с каждым годом ста­новится всё невыносимее.

Эллен не обманет его ожида­ний, как обманули их мать, Мария и Кэтрин. Да, ему сорок шесть. Но ведь не девяносто! Он ещё мо­жет быть счастливым. У него на ру­ках девять детей, младшему из ко­торых только шесть. Но дети рас­тут. Дочери Кэт и Мэйми скоро выйдут замуж. Старшие мальчики разъедутся учиться. Он и сейчас почти богат. А между тем у него есть идея, которая, возможно, озолотит его.

Эта мысль родилась у Чарлза давно, ещё во времена любитель­ских спектаклей, и с тех пор не да­вала ему покоя. Что, если он ста­нет единственным актёром труп­пы и сам прочтёт со сцены собственные произведения? Та­кого ещё никто не делал! Он вына­шивал эту идею не один год. И только когда сама королева, прослышав о намерении Диккен­са, высказала желание его послу­шать, Чарлз наконец решился.

Договорившись со старым другом Артуром Смитом, что тот станет его антрепренёром, Дик­кенс подписал контракт на серию сольных выступлений в лондон­ском Сент-Мартинз-Холле. Если первые чтения пройдут успешно, он отправится в гастрольную по­ездку по провинциальным горо­дам. А Эллен, если пожелает, вполне могла бы сопровождать его на правах помощницы и асси­стентки.

У него ещё всё впереди! Нуж­но только выбраться из этого бо­лота, в которое его затянула Кэт­рин. Нужно порвать те нити, кото­рыми, как паутиной, опутана его прежняя жизнь! Чарлз мечтатель­но улыбался, и ветер трепал его длинную бороду, в которой уже на­чинала серебриться седина.

И ГРЯНУЛ ГРОМ!

28 апреля 1858 г., вернувшись после репетиции предстоящей премьеры его сольного выступле­ния в Сент-Мартинз-Холле, Чарлз Диккенс был поражен странной тишиной, царившей в его обычно таком шумном доме. Джорджи не покрикивала на кухарку, дочери не ссорились из-за разорванных нот. Даже мальчишек, вечно стучавших своими ботинками по лестнице, и тех не было слышно...

Но что ещё страшнее, он не слышал так надоевшего назойли­вого, как ему всегда казалось, шарканья старых домашних ту­фель Кэтрин: супруга мистера Диккенса покинула их общий дом с намерением никогда туда более не возвращаться.

Сказать, что Чарлз был пора­жён, означало не сказать ничего. Он был оглушён, повержен. Реши­тельно невозможно было пове­рить, что тихоня Кэтрин, не спо­собная, как он думал, выбрать без посторонней помощи даже мате­рию себе на платье, приняла ре­шение первой.

Однако и это было ещё не всё! Кэтрин заявила, что не желает со­хранять в тайне их разъезд и де­лать хорошую мину при плохой иг­ре. Развод по тогдашним законам был невозможен, однако юриди­чески оформить раздельное про­живание супругов и их финансо­вые взаимоотношения было впол­не реально. Именно этого она и потребовала.

Озадаченный и раздражённый Чарлз начисто забыл о том, как ещё недавно сам мечтал о свобо­де, и категорически отказался сле­довать советам друзей, убеждав­ших его замять скандал по той простой причине, что все обстоя­тельства разъезда были против него. В тщетном стремлении хотя бы отчасти излить свою досаду на Кэтрин, он даже опубликовал подробный отчёт о собственных семейных проблемах на страни­цах возглавляемого им журнала «Домашнее чтение».

Но изменить что-либо было уже невозможно...

ПОСЛЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЯ

Миссис Диккенс поселилась в небольшом доме на Глостер-кре- сент, неподалеку от Риджентс- парка, скромную жизнь в котором ей отныне обеспечивали шестьсот фунтов, которые Чарльз по реше­нию суда выплачивал жене в каче­стве ежегодного содержания. Для соблюдения приличий, к ко­торым так чувствительна была тог­дашняя Англия, с матерью жил старший сын Чарли.

Другие дети, в том числе и младшие, остались с отцом и вскоре переехали вместе с ним в Гэдсхилл-плейс. Их встречам с матерью Диккенс не препятст­вовал. Но дети, выросшие в доме, где всё и всегда подчинялись от­цу, сами на них не отваживались. Даже бывая на уроках музыки в до­ме напротив, дочери никогда не заходили к Кэтрин. Но она, как обычно, молчала.

Со временем слухи вокруг скандала в семье Чарлза Диккен­са улеглись, жизнь снова вошла в свою колею, а воспоминания о той, что двадцать лет была спут­ницей его жизни, как будто вовсе изгладились. Дом писателя, в ко­тором правили оставшаяся возле обожаемого зятя Джорджина Хо- гарт и старшая дочь Мэйми, вновь стал хлебосольным приютом для гостей, которые круглый год не по­кидали Гэдсхилл-плейс.

Сольные выступления Диккен­са на сцене пользовались не мень­шей, а возможно, даже большей популярностью, чем некогда его романы. Новая любовь разожгла в душе Чарлза огонь, совсем уж было начавший угасать, и этим но­вым пылом он теперь делился со зрителями так же щедро, как не­когда с читателями.

Когда Диккенс исполнял в ли­цах сцену убийства Нэнси из «Оли­вера Твиста», мужчины в зале за­ливались слезами, а дамы падали в обморок. За последние десять лет жизни благодаря этим выступ­лениям и двум последним рома­нам — «Большие надежды» и «Наш общий друг» — писатель удвоил свое состояние.

Эллен Тернан в конце концов уступила его ухаживаниям, оценив ту неусыпную заботу, которой Дик­кенс окружил её саму, сестёр и ма­тушку, а также неустанно оказыва­емую щедрую финансовую по­мощь. Она милостиво, хотя и тайно, принимала писателя в до­ме, что он снял для неё на лондон­ской Линден-Гроув. Именно здесь Чарлз Диккенс начал писать свой последний роман «Тайна Эдвина Друда», который так и не успел за­кончить...

Тень в одночасье надломив­шейся жизни легла и на детей Диккенса. Матушкина любимица Кэти, яростно защищавшая её во время ссор с отцом, так и не оправилась после расставания родителей. Она поспешила поки­нуть Гэдсхилл-плейс и вышла за­муж за первого же подвернувше­гося жениха, с которым была не­счастна.

Мэйми, боявшаяся, что без неё стареющий Диккенс будет чувствовать себя одиноким, так и осталась старой девой. Сыно­вья, за исключением Генри, тоже разочаровали отца, в особенно­сти своей передавшейся через поколение склонностью к расто­чительности.

Как будто стремясь убедить се­бя в правоте собственных непо­правимых шагов, Диккенс в по­следние годы одну за другой рвал нити, привязывавшие его к про­шлому. Он безжалостно продал Тэвисток-хауз, в котором некогда так весело справляла рождествен­ские праздники их большая и шум­ная семья.

А спустя два года после рас­ставания с женой на поле непода­лёку от Гэдсхилл-плейс он сжёг всю свою переписку. Кэтрин же хранила письма мужа до конца жизни и перед смертью отдала их дочери с просьбой опубликовать. Последнее, чего хотела от жизни одинокая и всеми забытая жена знаменитого писателя, — это по­делиться воспоминаниями о люб­ви, которая, как она продолжала верить, некогда все же жила в их с Чарлзом доме.

ЛИТЕРАТУРА

Произведения писателя:

Диккенс, Ч. Собрание сочине­ний, тт. 1—30. — М., 1957-1963.

Диккенс, Ч. Собрание сочине­ний, тт. 1 —10. — М., 1957-1963.

Диккенс, Ч. Посмертные запи­ски Пиквикского клуба: роман / пер. с англ. А.В. Кривцовой и Е. Ланна;послесловие Ю. Кагар­лицкого; примеч. Б. Кагарлицко­го. — М.: Детская литература, 1988. -718с.: ил.

О нём:

Буслаев, Ф. Мои воспомина­ния. — М„ 1897.—С. 258—259.

Варьяш, А. Чарльз Диккенс: Тя­желые времена / Антонина Варь­яш // Караван историй,— 2007,— № 9,— С.278-299.

Винтерих, Дж. Приключения знаменитых книг / Джон Винте­рих.— 2-е изд. — М.: Книга, 1979. — 160 с.

Катарский, И.М. Диккенс в России. — М.: Наука, 1966. — С. 271.

Михальская, Н.П. Чарлз Дик­кенс: Книга для учащихся. — М.: Просвещение, 1987.— 128 с.— (Би­ография писателя). (Глава «Боз вы­ходит на сцену и становится знаме­нитым».)

Пирсон, X. Диккенс, 1963. — 512 с. — (Жизнь замечательных людей). (Глава «Неподражаемый Боз».)

Сильман, Т. Диккенс. Очерки творчества. — Л., 1970.

Тайна Чарлза Диккенса: Библи­ографические разыскания. — М., 1990.

Чарльз Диккенс: Библиогра­фия русских переводов и критиче­ской литературы на русском языке, 1838-1960. — М., 1962.

Честертон, Г.К. Чарльз Дик­кенс. — М.: Радуга, 1982. — 208 с.

Честертон, Г.К. Чарльз Дик­кенс. — М.: Радуга, 2002. — (Сквозь призму времени. Биографии).

Уилсон, Э. Мир Чарлза Диккен­са. -М„ 1975.

Урнов, Д. Путь к русским чита­телям //ВинтерихДжон. Приключе­ния знаменитых книг. — 2-е изд. — М.: Книга, 1979. — С. 150-158.