Крючков П. Давайте читать наизусть : к 130-летию Корнея Чуковского / П. Крючков // Библиотека в школе. – 2012. – № 3. – С. 29_30, 35.

Дата публикации: 16 февраля 2021.

Поэзию он любил до самозабвения. В книге «Памяти детства» Лидия Корнеевна Чуковская пишет, что отец цитировал строки и строфы из стихотворений любимых поэтов постоянно, по самым разным, подчас неожиданным поводам.

...Сегодня, когда наследие сказочника, переводчика, критика, психолога, специалиста по Чехову и Некрасову, языковеда и – не забудем! – удивительного свидетеля нескольких эпох представлено 15-томным собранием сочинений в достаточной полноте, мы вспомним ещё одну его «линию судьбы».

Едва ли не самую главную и обнимающую собой остальные.

Он был неутомимым просветителем, радетелем за чужой вкус, за органичный и богатый рост души неведомого читателя. Он понимал, что книга должна быть не только хорошо написана, она должна быть хорошо составлена. В особенности если её будут читать молодые люди.

Книги, сложенные Корнеем Чуковским, – уни­кальны. Но знаем ли мы их? Знаем ли составленные им сборники Блока и Пушкина? А собранные (или выпушенные с его участием) – собрания для детей и антологии русской лирики, начиная с «Елки» 11918) и кончая томом «Три века русской поэзии» (1968)?

Представьте себе, что составленный Чуковским для «Поэтической библиотечки школьника» сборник пушкинской лирики не переиздавался – с 1968 года – ни разу! ...А ведь эта книга насущно необходима педагогам, учителям, родителям. В конце концов, это же интересно: а как именно наш самый первый поэт («корнейчуковские» стихи, напомню, есть самое первое наше слушание с двух лет) сложил книгу великого национального поэта.

Между прочим, с тех пор как Томас Стерне Элиот выпустил в 1943 году составленный им сборник сти­хов Редьярда Киплинга, – американцы переиздают его регулярно.

* * *

К очередному юбилею Корнея Ивановича мы впервые представляем читателям одну редкую аудиозапись, точнее, её дословную расшифровку. Это – вольный, что называется, «не для эфира», разговор Чуковского с писателем-документалистом Юрием Мануиловичем Гальпериным (1918-2000), многолетним радиоведущим знаменитых «Литературных вечеров».

Гальперин записывал Чуковского для радио на протяжении пяти лет, с 1964-го по 1969-й. То, что вы сейчас прочитаете, было произнесено в дни грядущего юбилея Корнея Ивановича. Выполнив просьбу журналиста – запечатлеть на магнитной плёнке замечательное «взрослое» стихотворение «Никогда я не знал, что так весело быть стариком...», которое автор небрежно назвал зарифмованной дневниковой записью, Корней Иванович – уже в домашнем порядке – принялся отвечать на больной вопрос о своей надвигающейся «круглой дате».

А магнитофон всё работал, бобины вращались и вращались, пока не кончилась плёнка.

Мудрый Гальперин просто не стал нажимать клавишу «стоп», понимая, что звуковой автограф «неподготовленного», «домашнего» Чуковского – это невероятная ценность, ведь к своим радиосеансам Корней Иванович всегда тщательно готовился. И как бы ни были непосредственны его разговорные интонации, они всегда оставались отражением выверенного текста, лежащего перед ним на столе, рядом с микрофоном.

А разговор здесь как раз о том самом. О вкусе. О «воспитании чувств». О стихах.

Для полноты картины мы решились приложить к ответам-монологам Чуковского некоторые необходимые, на наш взгляд, комментарии.

* * *

Корней Иванович, а что Вы будете делать в день рождения?

В день рождения я хотел бы, конечно, потихонечку удрать, – так, чтобы вообще больше не рождаться на свет [смеются). Да... Я думаю запрячь машину и куда-нибудь дергануть. Но у меня назрел такой план. У меня – случайно – собрались девушки и юноши лет семнадцати, – и я им сказал: «Давайте читать те стихи, коте мы знаем наизусть». Ведь каждый из нас знает наизусть... Ну, я могу вам «Евгения Онегина» читать наизусть.

Я прочитал им Пушкина – «Стамбул, гяуры нынче славят...», – объяснивши, в чём дело¹.

Потом взял Полонского, сказал им: «Вот стихотворение, которое найдено в бумагах у Гоголя. Гоголь переписал это стихотворение, до такой степени оно иему понравилось»

Это какое, Корней Иванович?

«Пришли и стали тени ночи на страже у моих дверей...» Это о свидании с женщиной, которой он, несомненно, уже воспользовался, так сказать. «Ты, время, дряхлою рукою свои часы останов!..» Словом, любовное стихотворение².

Потом говорю им, что у Полонского есть стихотворение, которое обожал Достоевский и даже привёл в одном из своих романов. Читаю им этот кусочек³.

...Затем, у него есть [строки] по поводу Веры Фигнер: «Что мне она! – не жена, не любовница/ И не родная мне дочь! / Так отчего ж её доля проклятая / Спать не даёт мне всю ночь!» Несколько слов [об этих стихах] сказал⁴.

Это их феноменально заинтересовало. Они стали требовать, приходят, чтобы я им ещё почитал, – причём именно из Полонского.

Существует ведь масса любовных стихов, которые лучше этой дребедени, которую приходится и передавать [по радио].. .⁵

И я хотел так сказать им, например: вот, у Боратынского есть любовное стихотворение, в котором [мужчина] хочет сообщить женщине, что он её больше не любит... Причём ему нужно сообщить ей, что он уже любит другую женщину. Это очень трудная миссия, даже в прозе.

И как он гениально говорит это в стихах:

«Мы не сердца под брачными венцами, / Мы только жребии свои соединим...», – это когда он с той, с другой. «И не вступай, молю, в напрасный суд со мною...»

Я объясняю им, что это не суд из-за алиментов или что-то тому подобное [смеется]⁶.

Читаю с такими комментариями.

... И ещё мне кажется, нужно бы прочитать несколько хороших стихотворений, написанных нашими молодыми поэтами. Мы сейчас с моим внуком выбирали из «Дня поэзии», из новой книжки «Нового мира», я готовился почитать молодых.

Это мы сделаем, Корней Иванович.

Можно позвать этих людей сюда, но я заметил, что они хуже, чем я, читают свои стихи. Правда. Винокуров прочитал здесь так плохо своё стихотворение, что он его погубил. А я недавно читал [по радио] «Бабушки» Корнилова, – было много откликов ⁷.

А Корнилов когда читал – ничего не выходило.

…Читая вслух, я делаю какие-то логические уда­рения, помню о ритме. Очевидно, я – доходчивее по этому самому ... «инструменту». [1967]

Комментарии

1. Стихотворение имеет отношение к теме Русско-турецкой войны 1928-1929 гг.

«"Стамбул гяуры нынче славят... ", помеченное в автографе датой "17 окт. 1830", было введено позднее в несколько ином тексте в главу V "Путешествия в Арзрум". В тексте "Путешествия" стихотворению предшествуют слова: "Вот начало сатирической поэмы, сочинённой янычаром Амином-Оглу". Эта ссылка – мнимая, стихи Пушкина оригинальны. Гяуры – презрительное название людей другой веры у магометан» (из комментария Т.Г. Цявловской).

2. «Пришли и стали тени ночи...» (1842) целиком приведено в рецензии Н.А. Некрасова на сборник Я.П. Полонского 1855 года – после следующих слов: «Недавно нам случилось рассматривать бумаги, оставшиеся после Гоголя. Между прочим, Гоголь имел привычку выписывать для себя каждое стихотворение, которое ему нравилось, не справляясь, кто его автор. В числе стихотворений, выписанных его собственной рукой, мы нашли стихотворение г. Полонского. Вот оно для любопытных».
3. «Колокольчик» Якова Полонского (1854) Достоевский привёл в романе «Униженные и оскорблённые».
4. Стихотворение Полонского «Узница» (1878), по мнению некоторых исследователей, посвящено не Вере Фигнер, но её родной сестре – Лидии Фигнер (1853-1920), также – революционерке.
5. Ср. с записью в дневнике Чуковского:

«24 марта [1969]. Здесь (в больнице. – П. К.) мне особенно ясно стало, что начальство при помощи радио, и теле и газет распространяет среди миллионов разухабистые гнусные песни – дабы население не знало ни Ахматовой, ни Блока, ни Мандельштама. И массажистки, и сестры в разговоре цитируют самые вульгарные песни, и никто не знает Пушкина, Боратынского, Жуковского, Фета – никто. В этом океане пошлости купается вся полуинтеллигентная Русь, и те, кто знают и любят поэзию, – это крошечный пруд».

6. Речь идёт о «Признании» (1823, 1832), последнем из ряда стихотворений, обращённых Боратынским к его давней возлюбленной Вареньке Кучиной. Прочитав эту элегию, впервые напечатанную в альманахе «Полярная звезда» (на 1824 год), Пушкин писал Бестужеву: «Боратынский – прелесть и чудо. Признание – совершенство. После него никогда не стану печатать своих элегий...»
7. Некоторые строки из этого стихотворения Владимира Кор­нилова (1928-2002), посвященного «детям войны», – в течение долгого времени были крылатыми фразами: «И казалось, что в наши годы вовсе не было матерей...»

16 августа 1962 года Чуковский записал: «Сегодня придёт к Лиде и ко мне Корнилов. <... > Корнилов был. Это действительно большой человек. Высокий лоб, острижен под машинку, очень начитан, говорлив, поэтичен и нежен. Прочитал <...> "Анне Ахматовой", отрывки из новой поэмы – страшно торопясь и глотая слова, но впечатление неотразимое. Впечатление подлинности каждого слова».