Штейнберг М. Математика + революция + / М. Штейнберг // Мысли. - 2023. - № 3. - С. 36-39.

Дата публикации: 10 июля 2023.

В эпоху горбачёвской перестройки к нам при­шла запрещённая и полузапрещённая совет­ской властью литература. Среди других пи­сателей к нам вернулся уроженец Воронежа Андрей Платонов. В его романе «Счастливая Москва» есть интересный персонаж — чу­даковатый врач Самбикин, работающий над проблемой бессмертия человека. Помните?

 «По ночам Самбикин долго не мог заснуть от воображения труда на советской зем­ле, освещённого сейчас электричеством. Он видел сооружения, густо оснащённые тёсом, где ходили неспящие люди, укре­пляя молодые доски из свежего леса, что­бы самим держаться на высоте, где дует ветер и видно, как идёт ночь по краю мира в виде остатка вечерней зари. Самбикин сжимал свои руки от нетерпения и радо­сти, а потом вдруг задумывался во мраке, забывая моргать по полчаса».

Что ни говори, прекрасная фамилия для ли­тературного персонажа. Она не выдумана! Хорошо известна семья священников Сам- бикиных, но в роман «Счастливая Москва» эта фамилия попала, судя по всему, из ВГУ: в Воронеже Андрей Платонов был непремен­ным посетителем литературного салона уни­верситетского математика Николая Петрови­ча Самбикина. Так кем же был математик Самбикин? Яркой и «полифонической» личностью, че­ловеком, как говорится, «достойным эпохи Возрождения». Обожал музыку, театр и литературу. На лю­бительском уровне был шахматистом, актё­ром, поэтом и драматургом.

ПЛАМЕННЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР

Николай Петрович Самбикин родился в Риге 30 декабря 1882 (возможно, 1880 или 1883) года. Учился в Рижском политехническом институте, где показал недюжинную склон­ность к общественной деятельности, но с третьего курса (1902) перешёл в Импера­торский Юрьевский университет, в котором окончил математическое отделение физико- математического факультета (1907). Самби­кин был одним из самых видных студентов университета: писал стихи по любому пово­ду и в неограниченном количестве, играл в любительском спектакле доктора Стокма­на (в пьесе Г. Ибсена). Учился блестяще, по окончании университета был оставлен при университете для подготовки к профессор­скому званию. Разумеется, принял активное участие в рево­люции 1905 г.

Вот что пишет эстонский исследователь Л. Эрингсон:

«С целью пропаганды и политического воспитания молодёжи студенты устраи­вали литературные вечера в помещении „Общества русских студентов", а также городских обществ. На них произноси­лись революционные речи, распевались революционные песни, распространя­лись прокламации. Особым успехом пользовался Н. Самбикин, с большим подъёмом декламировавший революци­онные стихи, в том числе „Буревестник" Горького».

Само собой, декламацией дело не обошлось. Мария Васильевна Самбикина, жена Нико­лая Петровича, лингвист, вспоминала:

«...Самбикин был председателем всех студенческих сходок. Рассказывают, что однажды соперником Самбикина на пост председателя оказался студент-медик Николай Бурденко. Самбикин победил тогда большинством в один голос. В Воронеже он снова встретился с Ни­колаем Ниловичем Бурденко, уже из­вестным хирургом, профессором уни­верситета. Вспомнился бурный пятый год, Николай Нилович шутливо спросил Самбикина: „Ну, как тебе нравится, боль­шинство в один голос?" Надо сказать, что бывшие студенты любили пикироваться при встрече, сохраняя прекрасные отно­шения друг с другом».

Однако же, не будем забегать вперёд... Николай Петрович Самбикин не только про­износил речи на студенческих сходках, в 1904-1908 гг. он работал в Юрьевской орга­низации РСДРП (Лифляндская губерния) и в Риге: в агитаторской коллегии (1905) и в во­енной (!) организации (1906-1907). За эту дея­тельность Самбикин был выслан на три года в город Чёрный Яр Астраханской губернии. В официальной биографии Н.П. Самбикина мы читаем:

«В феврале 1908 года был арестован в г. Юрьеве и административно выслан в Астраханскую губернию до снятия воен­ного положения в Прибалтийском крае. Вернулся в Ригу в ноябре 1908 года и тог­да же был выслан за пределы Прибалтий­ского края на время действия усиленной охраны. С декабря 1908 года по сентябрь 1910 года жил под гласным надзором (по­лиции. — М. Ш.) в Петербурге. Работал в  Смоленских классах для рабочих. Будучи под гласным надзором, был ли­шён возможности работать активно в  партии».

Как видим, после ссылки (некоторые источ­ники указывают 1909 г.) Н. Самбикин в Юрьев не поехал, а поселился в Санкт-Пе­тербурге, где пошёл по учительской линии. Об этом периоде своей жизни он жалобно рассказывал: «Таскался по урокам и матема­тику (конечно, за гроши) преподавал различ­ным митрофанам. Жил впроголодь, ходил в пальтишке драном». С 10 апреля 1910 г. Николай Петрович Сам­бикин занимает в Петергофе вакансию учителя математики в гимназии Импера­тора Александра II (14 уроков в неделю) и по совместительству — библиотекаря, всё в сумме приносит годовое жалование в 1050 рублей. Как сообщает исследователь Н.В. Локоть, в Справочной книге за 1913 г. рядом с фамилией Самбикина помечено: «сс», то есть «статский советник», что по Та­бели о рангах соответствует чину бригадно­го генерала! Вместе с женой Марией Васильевной он открывает у себя на дому литературно-му­зыкальный салон, который пользуется большой популярностью среди местных пе­дагогов. В 1914 г. организовал в Петергофе несколько пропагандистских кружков для рабочих и учащейся молодёжи. В первые же дни Февральской революции создал мень­шевистскую организацию в Петергофе и стал председателем её Комитета. Был также председателем правления Учительского союза Петергофского уезда, членом исполнительного комитета Петер­гофского Совета рабочих, солдатских и кре­стьянских депутатов и даже председателем Городского самоуправления. Дальше — больше. Когда в Петрограде со­стоялось Всероссийское демократическое совещание (14-22 сентября 1917 г.), Н.П. Самбикин стал делегатом, его имя с пометкой «социал-демократ» вошло в списки «Россий­ских социалистов и анархистов после Октя­бря 1917 года».

«УЧРЕДИЛКА»

В ноябре 1917 г. состоялись выборы Всерос­сийского Учредительного собрания, целью которого было определение государствен­ного устройства России, население кото­рой, не особенно сговариваясь, запросто называло сей проект «Учредилкой». И было бы странно, если бы Николай Петрович Сам- бикин прошёл мимо этих выборов. Он был выставлен кандидатом от партии эсеров по списку РСДРП (объединённой). В «Учредилку» он не прошёл. Оно и к лучшему: идею созыва Учредитель­ного собрания поддерживали практически все левые партии, собственно говоря, одним из лозунгов большевиков в октябре 1917 г. был и такой: «Вся власть Учредительному собранию!» Но после Октябрьского переворота ситуация несколько изменилась. Люди неохотно расставались с демократическими иллюзиями, и 5 января 1918 г. в Петрограде прошла мирная демонстрация в поддерж­ку Учредительного собрания, которая была расстреляна большевиками. На следующий день «Учредилка» была распущена. Единственное её заседание всеми правдами и неправдами прошло 18 января 1918 г. в Тав­рическом дворце. Оно было отмечено массо­вой дракой.

Депутат Марк Вишняк вспоминал:

«...Это была бесновавшаяся, потерявшая человеческий облик и разум толпа. Осо­бо выделялись своим неистовством Кры­ленко, Луначарский, Степанов-Скворцов, Спиридонова, Камков. Видны открытые пасти, сжатые и потрясаемые кулаки, заложенные в рот для свиста пальцы. С хор усердно аккомпанируют. Весь левый сектор являл собою зрелище беснова­тых, сорвавшихся с цепи. Не то — сумас­шедший дом, не то — цирк или зверинец, обращённые в лобное место. Ибо здесь не только развлекались, здесь и пытали. Горе побеждённым!»

Точку в этом историческом заседании по­ставил матрос Железняков, которого часто путают с литературным героем — парти­заном Железняком, персонажем из одно­имённой песни на слова Михаила Голод­ного. Матрос Железняков тронул за плечо председательствующего В.М. Чернова и сказал решительно:

— Папаша, караул устал!

Этому «папаше» было 45 лет. Но в народной памяти до сих пор остаётся фраза про устав­ший караул. Впрочем, дело не в этом...

Николай Бухарин:

«В ночь разгона Учредительного со­брания Владимир Ильич позвал меня к себе... Под утро Ильич попросил повто­рить что-то из рассказанного о разгоне «Учредилки» и вдруг рассмеялся. Сме­ялся он долго, повторял про себя слова рассказчика и всё смеялся, смеялся. Ве­село, заразительно, до слёз. Хохотал».

Иван Бунин:

«Прав был дворник (Москва, осень 17 года): — Нет, простите! Наш долг был и есть —до­вести страну до Учредительного собрания! Дворник, сидевший у ворот и слышавший эти горячие слова, — мимо него быстро шли и спорили, — горестно покачал голо­вой:

— До чего в самом деле довели, сукины дети!»

ОПЯТЬ В УНИВЕРСИТЕТЕ

В 1918 г. Дерптский/Юрьевский университет был эвакуирован в Воронеж. В ректорате вспомнили о своем выпускнике, который ког­да-то «готовился к профессорскому званию». Николая Петровича пригласили в Воронеж. Он посвятил своему приезду такие строки:

Когда же мой физмат покинул навсегда Эстонские далёкие границы,

Быстрее быстрокрылой птицы за ним примчался я сюда,

В неведомый Воронеж. Ассистентом избран был, а через десять дней

Я жарил лекции на кафедре своей Не знавшим арифметики студентам.

Из воспоминаний М.В. Самбикиной:

«В течение двух лет (до приезда в Воро­неж профессора Сушкевича) ассистент Самбикин один вёл преподавание всех математических дисциплин, читая курс аналитической геометрии, дифферен­циальной геометрии, теории аналити­ческих функций и пр. Надо сказать, что Николая Петровича всю жизнь отлича­ли подлинный, глубокий интерес к на­уке и редкостная работоспособность, исключительная систематичность. Сво­бодно владея иностранными языками, Николай Петрович изучал и работы зарубежных математиков. На его пись­менном столе всегда лежали новые издания кого-нибудь из классиков-математиков. Проторённых дорог Самбикин не любил. Я помню, как много времени он потратил, пытаясь найти доказательство к теореме Ферма. Занимался Николай Петрович и неэвклидовой геометрией Лобачевского и сделал на эту тему доклад в математи­ческом обществе ВГУ. Свой курс „Интегрирование обыкно­венных дифференциальных уравнений" Николай Петрович отпечатал на стеклографе собственноручно. Помогли ему в этом студенты А. Тищенко и П.А. Черенков (впоследствии — академик, лауреат Но­белевской премии). Это была длительная и очень утомительная работа: каждый вечер Николай Петрович вместе со сту­дентами уходил в университет и весьма несовершенным способом печатал учеб­ное пособие, столь необходимое при изу­чении одного из разделов математики. Впоследствии им пользовалось не одно поколение студентов ВГУ.

Николай Петрович был прекрасным педагогом. Стремительно входил в настрой. Слушать лекции Самбикина было легко. Этому способ­ствовали чёткая система доказательств, безукоризненные записи на доске, вла­дение материалом и эмоциональность изложения. И последний штрих: Николай Петрович очень любил театр. Уже будучи доцен­том ВГУ, заместителем декана, членом правления университета, он не мог от­казаться от удовольствия участвовать в инсценировках рассказов Чехова в день открытия университетского клуба (КУБУ) в 1924 г. Что касается стихотворных экспромтов, принадлежавших Самбикину, то они мгно­венно разлетались по университету».

ВОРОНЕЖСКИЕ «МЛАДЕНЦЫ»

После революции вступительные экзамены в университет были отменены под угрозой суда Военного трибунала, следовательно, принимать в студенты начали всех желающих. Положение стало абсурдным: слушать лекции приходили даже совсем неграмотные люди. Понятно, что до полной катастрофы было ру­кой подать. Затем ситуацию стали постепенно исправлять. Спохватились! И математик Сам­бикин написал длиннющую поэму «Правдивое описание приёма на физмат ВГУ в сентябре 1923 г.», которая развеселила весь универси­тет. Приводим фрагмент из неё:

У зала в узком коридоре гудит две сотни голосов

Бурлит, волнуется, как море, Толпа встревоженных юнцов

И ждёт, бледнея от волненья, что с десяти часов утра Начнут младенцев избиенье Сушкевич,

Берг et cetera. <...> Но вот и поле страшной битвы. Час боя грозного настал...

Шепча последние молитвы, толпа влилась в открытый зал. Уселись. Раздаются темы.

Все стали глухи, стали немы, И в наступившей вдруг тиши Шуршат одни карандаши. <...>

Поднять наверх не смея взора, сидит пред физиком Аннет, нежна, прелестна, как расцвет

Весны лазурной и душистой. Пред нею лист бумаги чистой, Печать молчанья на устах... Но, Боже мой, увы и ах!

— Она о свете не читала, о звуке — звука не слыхала, и знает только теплоту, но преимущественно ту,

Что сердце девы согревает, огнём воспламеняет кровь, когда ей милый напевает

Про счастье, ласки и любовь. <...> Зардевшись вся, как маков цвет, кляня позор и неудачу,

Она бежит, предавшись плачу, Бежит, куда глядят глаза. Увидев бегство бедной Ани,

Решили все без колебаний, что физик Сахаров — гроза. И вдруг, объятые тревогой,

Какой не знали никогда, сбежали тою же дорогой из зала страшного суда.

А в протоколе заседанья, весьма довольный сам собой, вписал потомству в назиданье

Наш славный физик: «Кончен бой, Бежал разбитый неприятель».

С улыбкой тонкой председатель в сем протоколе закрепил своею подписью победу и всех соратников к обеду

На пир весёлый пригласил.

Кое-что, действительно, получилось смешно. По сути же, смеяться было не над чем! Эта абитуриентка Аня, которую доцент Самби- кин, неизвестно, на каких основаниях, игри­во называет «Аннет», ни в чём не виновата. В школе она училась во время Гражданской войны, что и как ей преподавали, нам оста­ётся догадываться. Впрочем, и так понятно... Скажем правду: Николай Петрович сумел внести посильный вклад в дело свержения царского режима, что повлекло за собой, в том числе, крушение старой образователь­ной системы. А уж потом — что получилось, то и получилось.

СЛУЧАЙ С МАЯКОВСКИМ

Приезд Владимира Маяковского в Воро­неж 22 ноября 1926 г. — одно из знаковых событий в литературной жизни города. Ве­чер в театре завершился дружеской встре­чей с молодыми воронежскими поэтами. Не обошлось без небольшого курьёза. Студент ВГУ, впоследствии — профессор Литературного института имени Горького, В.Ф. Пименов, который провожал Маяков­ского в Большой советский театр, в насто­ящее время это Воронежский академи­ческий театр драмы имени А.В. Кольцова, вспоминал:

«Я сидел в четвёртом ряду рядом с про­фессором (? — М. Ш.) Николаем Петро­вичем Самбикиным. Самбикину высту­пление Маяковского не понравилось, он встал и ушёл из зала. Владимир Владими­рович, глядя ему вслед, сказал:

— Ах, какой вы из ряда вон выходящий!»

Что ж, как говорят англичане, «Tastes differ» (что означает: «У каждого свой вкус»), но история с Маяковским имела некоторые по­следствия, к счастью, вполне безобидные. Казённая любовь к Маяковскому тогда ещё не культивировалась! Об этом случае расска­зал профессор журфака ВГУ Г.В. Антюхин:

«В Воронеже выступление Маяковского встретили с интересом. „Поэзия Маяковского", — писала „воронежская комму­на", — это не красивые строчки для отды­ха обывателя, поэзия Маяковского — это грозное оружие". Неудивительно, что „обыватель, уходя с вечера, растерянно, зло и хлопотно допрашивал „вслух" сво­их знакомых, нравится ли им „этот шут", стремясь доказать, что-де „такую поэзию массы не понимают". Но напрасно эти „радетели" масс пытаются представить их такими непонятливыми: рабочий апло­дирует на вечерах Маяковскому».

Понятно, что в «обыватели» и «радетели» по­пал и Николай Петрович Самбикин, который торжественно покинул зрительный зал.

ТРУДОВЫЕ БУДНИ

Нагрузка в университете была огромной. Н.П. Самбикин с 1918 г. — ассистент кафед­ры чистой математики, с 1920 — заместитель председателя Воронежского математиче­ского общества, в 1921-1928 гг. — доцент кафедры математики ВГУ, с 1924 по 1928 — заместитель декана педагогического фа­культета, при этом одновременно преподаёт на рабфаке, в Практическом институте, Же­лезнодорожном политехникуме, Рабочем университете, член правления (1922-24), за­меститель декана педагогического факуль­тета (1924-28), доцент кафедры математики (1921-28). Автор нескольких научных трудов. В газете «Воронежская коммуна» писал на злободневные темы университетской жиз­ни: о перегрузке сотрудников ВГУ педаго­гической работой, бытовых трудностях, за­работной плате и т.д., явно желая привлечь внимание областного руководства к реше­нию этих проблем. Разумеется, литературно-музыкальный са­лон Самбикиных вновь открылся в Воро­неже. Читали стихи, устраивали домашние концер­ты... Здесь математик, поэт и композитор Николай Александрович Романов (Николай Юр) танцевал с девушкой-корректором из газеты «Воронежская коммуна», а пролетар­ский писатель Андрей Платонов отдыхал от разъездной жизни инженера-мелиоратора и хлопот по электрификации сельского хозяй­ства... Многие побывали здесь!

Разместился Николай Петрович в усадьбе жены прокурора Окружного суда Е.И. Либан. Здесь, в доме и во флигеле, было одно из мест компактного проживания преподава­телей и сотрудников Воронежского универ­ситета. Доцент М.Г. Малкин вспоминал, что весьма часто, по дореволюционной тради­ции, преподаватели приглашали студентов в гости и даже вызывали к себе домой экза­меноваться. Практически это означало, что студента обогреют и обязательно накормят... До массовых репрессий 1930-х гг. Николай Петрович не дожил, а то было бы плохо: дво­рянин, меньшевик, эсер, кандидат в Учреди­тельное собрание, народный заступник — и вольнодумец! Вот что пишет математик миколаи Удоденко:

«Работая в университете, Николай Петро­вич трудился на пределе человеческих возможностей, что, естественно, сказа­лось на его здоровье. 17 июля 1928 года, во время приёма зачётов у студентов, до­цент Н.П. Самбикин внезапно скончался. Профессор А.В. Шипчинский пишет о том, что Николай Петрович умер от солнечно­го удара».

Здесь явная путаница и легенды. Можно было бы предположить, что просто от удара. Так тогда называли геморрагический ин­сульт, был даже официальный диагноз: «апо­плексический удар», терминология в науке иногда меняется.

Но вот воспоминания врача Татьяны Никола­евны Русановой:

«За точность не ручаюсь, т.к. общалась я уже в сороковых-восьмидесятых годах с его женой — Марией Васильевной Сам- бикиной и двумя его дочками. Старшая — Ольга Николаевна — инженер — была близкой подругой моей родной тёти Та­тьяны Андреевны Русановой. Младшая — Мария Николаевна была врачом и часто приходила к нам в гости. Семейная друж­ба Русановых и Самбикиных началась сразу по приезде в Воронеж Дерптского университета и продолжалась долгие де­сятилетия. ... Николай Петрович, к сожалению, умер молодым. В 1923 году Университету под дачи пе­редали находившееся рядом с селом Репное имение барона Стааль фон Гольштейна (Дом отдыха для учёных ВГУ был организован в Репном по ини­циативе профессора медицинского фа­культета М.И. Штуцера. — М. Ш.). Сра­зу после революции там была колония малолетних преступников. А после уни­верситета — и по сию пору дачи мест­ной администрации. Профессура с семьями на лето выез­жала туда, где в старом парке на берегу многоводной и чистой тогда речки Усманки стоял просторный барский дом и различные службы. Кругом леса, приво­лье. До города недалеко. Туда регуляр­но за продуктами ездили на лошадях. Одна из предприимчивых дам органи­зовала столовую для всех желающих. Обед стоил 25 рублей. Семья Самби­киных жила в барском доме. Гуляли с детьми, купались. Николай Петрович любил удить рыбу. Выезжал с зарёй на вёсельной лодке и часами сидел с удоч­кой. Однажды бывшие на берегу увиде­ли, что он лёг на дно лодки и не встаёт. Андрей Гаврилович Русанов, взяв лод­ку, подплыл к нему и понял, что Николай Петрович умер. У него случился, как тог­да говорили, „разрыв сердца". По-теперешнему — инфаркт. Это было большое горе и для универ­ситета, и для семьи. Мария Васильевна продолжала с девочками жить в доме с мезонином (Никитинская, д. № 2). Удиви­тельно, но факт, что этот домик уцелел до наших дней. А ведь ещё поколение моих родителей собиралось там — у Самбикиных — и танцевало в этом мезо­нине».

После смерти мужа Мария Васильевна ещё некоторое время продолжала работу лите­ратурного салона. После Великой Отече­ственной войны она переехала в Ленинград, к дочери. Дом, в котором жил Н.П. Самбикин, воро­нежцы называют по-чеховски - «Дом с ме­зонином». По утверждению краеведов, это дом для здешней архитектуры достаточно редкий. Во время оккупации немцы устрои­ли здесь «весёлое заведение». Стены внутри расписали карточными тузами, а снаружи — на случай артобстрела — обставили шка­фами, наполненными кирпичом из разбитых домов. Сейчас «дом с мезонином» стоит практически необитаемым. А жаль — хорошее ведь место для различных культурных мероприятий!

Могила Николая Петровича Самбикина не сохранилась.