Бренер О. Без срока давности / О. Бренер // Берег. - 2023. - № 64. - С. 60.

Дата публикации: .

Весь нынешний год для нас стал юби­лейным: 80-летие освобождения Воронежа - это не только 25 января, но и все последовавшие события, возвращение к жизни разру­шенного, заминированного города. Одно из этих собы­тий - 80 лет со дня обнару­жения осенью 1943-го места массового уничтожения горожан в Песчаном логу. Уничтожение людей наци­стами происходило в конце августа 1942 года, и основ­ной датой принято считать 27 августа. Но в нынешнем году по мере рассекречи­вания архивных протоко­лов допросов и показаний свидетелей эта хронология становится более точной, а сама трагедия обретает конкретные лица и судьбы. Новые вскрывшиеся факты для «Берега» анализирует историк Виктор Бахтин, ко­торый сейчас впервые выво­дит их из рассекречиваемых архивов в научный оборот.

ЯМА ПАМЯТИ

- Впервые о трагедии, разы­гравшейся в оккупированном Воронеже в жаркие летние ме­сяцы, стало известно в октя­бре 1943-го благодаря пока­заниям выжившего свидетеля чудовищной расправы Анны Поповой. В октябре 1943 года в редакцию «Коммуны» при­шла взволнованная женщина Анна Попова и поведала о мас­совом расстреле в Песчаном логу. Алексей Шапошник, за­меститель ответственного ре­дактора, сразу же позвонил се­кретарю обкома ВКП (б) Вла­димиру Иосифовичу Тищенко. Власти среагировали мгно­венно, На следующий день Анна Попова показала место расстрела. 7 октября начались раскопки. Согласно сведениям журналиста, Анна Попова сама пришла и рассказала страш­ную правду.

- Но возникает вопрос: поче­му она почти девять месяцев со дня освобождения Вороне­жа не рассказывала о престу­плениях нацистов? Ответ на этот вопрос дает рассекречен­ное письмо бывшего началь­ника оперативного отделения Управления НКВД по Воро­нежской области. Он сообща­ет, что после освобождения территории города сотрудни­ки спецслужб занимались по­исками лиц, сотрудничавших с оккупантами. Вскоре он полу­чил сведения, что «некая А.П. была расстреляна немцами, но осталась жива. Мы установили эту женщину и занялись ею с целью выявления карателей... С ней было очень трудно раз­говаривать, как с не вполне нормальным человеком. Она была сильно истощена и кача­лась, как тростинка на ветру. Черты лица выражали безжиз­ненность и желание, чтобы ее оставили в покое. Она забыва­ла самые простые слова и му­чительно искала их в провалах своей памяти».

- Анна Попова не смогла дать сотрудникам ни одно­го ответа на их вопросы о ли­цах, принимавших участие в расстрелах, о свидетелях. Она даже приблизительно не на­звала место, где произошли убийства. Сотрудник Управле­ния целый день ездил с ней по окрестностям, но она ничего не узнавала. Но через несколь­ко дней Анна Федотовна са­ма пришла и заявила, что она вспомнила все. В Песчаном ло­гу, там, где они уже были, она уверенно показала одно ме­сто. Главный оперативник во­ронежского НКВД стал копать и вскоре наткнулся на остатки одежды. Потом обозначились и трупы.

ДАТА ДЛИНОЮ В МЕСЯЦ

- Анна Попова жила на ули­це Народной в доме №37. В конце июля 1942 года начи­налось принудительное вы­селение жителей города. Из показаний: «Я собрала в сум­ку немного вещей, горько за­плакала и ушла из дома... Не успела пройти и 40 метров от дома, как меня ранило осколком в ногу». В госпита­ле в школе №29 (в настоящее время №12) было много ра­неных женщин, стариков, де­тей... «Каждый день в школу привозили все новых и новых больных. Одни были ранены, другие - больные. Многие по­теряли детей, родителей.Ря­дом со мной лежала Муравье­ва с дочерью. Бедная женщи­на все время плакала о своих погибших двух мальчиках. Но­чью она часто звала детей, по­том просыпалась и плакала».

- Обратимся теперь к по­казаниям второго свидетеля, Н.С. Меньшикова. Ему было 63 года. На момент оккупации проживал в собственном доме вместе с женой и дочерью. В их дом залетел снаряд, кото­рым «ранило мою жену и дочь, а мне контузило ноги. Дочери перебило правую руку очень тяжело».

Он дал следующие показа­ния о госпитале, которые не вошли в официальное сообще­ние: «В августе, когда орга­низовали в 29-й школе госпиталь для больных и раненных, я добился в комендатуре бу­мажки за подписью врача о принятии меня и моей жены в госпиталь». Это новое допол­нение, которое отсутствует у Поповой. Для размещения в госпитале необходимо было направление от врача из не­мецкой комендатуры.

- Еще одно обстоятельство, которое вызвало у меня вопро­сы. В акте Воронежской ЧГК приводится дата расстрела па­циентов госпиталя 27 августа 1942 года. Эту дату приводит как раз Меньшиков, однако По­пова называла совсем иную дату. Обращаемся снова к ее показаниям от 1 октября 1943 года: «18 или 19 августа 1942 года к госпиталю подъехали две немецкие автомашины".

Возможно, Попова ошибалась относительно дат? Но смотрим статью в «Коммуне»: «В госпитале я пробыла 18 дней». Пр этом в начале статьи сказа­но, что она попала в госпиталь в конце июля. Так когда же уничтожили пациентов госпиталя: 18,19 или 27 августа?

Разгадка стала возможно благодаря рассекреченные документам Управления ФСБ. В показаниях врачей, которые после войны проходили свидетелями и обвиняемыми по фактам сотрудничества с оккупантами, называется дата начала уничтожения пациентов под  видом эвакуации 18- 20 августа. 27 августа - это завершение чудовищной акции нацистов.

И эти показания врачей существенно расширяют наше понимание о военной повседневности города и характеризуют состояние системы здравоохранения летом 1942 г.

ПРЕСТУПЛЕНИЕ БЕЗ НАКАЗАНИЯ

- В показаниях Анны Поповой оказались новые, неизвестные раньше детали -  в официальном тексте комис­сии они отсутствовали. В со­общении Воронежской ЧГК фигурируют только немцы и фашистские бандиты и не говорится об участии колла­борационистов. Но выжив­шая также приводит сведения о пособниках, соучастниках убийства - русскоговорящих: «К госпиталю подъехали две немецкие автомашины, кры­тые брезентом, на которых находились по двое русских мужчин лет около 30-35-ти <....> Через несколько минут к машине, в которой находилась я, подошли двое русских муж­чин и один немец с наганом <....> немец скомандовал вы­лезать из машины всем, а тех, кто не мог сойти сам, силой вытаскивать из машины этим двоим русским мужчинам <....> я слышала, как немец дал команду русским мужчинам, и они стали трупы убитых зары­вать землей, бросая [землю] с края рва. Земли на трупы бы­ло набросано мало, и послы­шалась команда на русском языке: «Хватит зарывать».

- Согласно показаниям шо­фера зондеркоманды 4а Ива­на Бойко, приказ об унич­тожении лиц с инвалидно­стью и раненых отдал штурм- баннфюрер СС Вальдемар фон Радецки (Waldemar von Radetzky), которого осудили на 20 лет на процессе по айнзацгруппам в 1948 году в Гер­мании за его участие в убий­стве евреев на территории Украины. В 1951 году он был выпущен на свободу и дожил до 1990 года, так и не понеся наказания за преступления, совершенные в Воронеже.