Чудом выжили / подготовили Ф. Блинчевская, П. Попов // Воронежский курьер. – 2010. – 8 мая (№ 49). – С. 2.
Для многих воронежцев одним из самых жутких дней войны стал день 13 июня 1942 года, когда бомбы упали на детей, собравшихся на праздник в городском Саду пионеров. Об этой трагедии мы уже писали в приложении «Воронежсюй телеграфъ». Сегодня удалось разыскать тех считанных свидетелей, которые еще живут в Воронеже.
Митрофан МОСКАЛЕВ после освобождения Воронежа возвратился в родной город и разминировал его наравне со взрослыми. У него редкая награда — знак «Защитник Воронежа». Сегодня он председатель Совета ветеранов предприятия «Электросигнал»:
— Я пришел на праздник с сестрой Полиной и лучшим другом Юрой Никитиным. Тот играл на эстраде в оркестре, а Полина пела в хоре в первом ряду. Во время бомбежки нас с сестрой опрокинуло взрывной волной, отбросило в сторону и засыпало землей — это и спасло. Мы очнулись, отряхнули с себя землю, убедились, что даже не ранены. А вокруг — людское месиво. Убиты и Юра, и две подруги сестры. Когда приехали санитарные машины и стали увозить раненых, мальчишки помогали собирать мертвых и грузить их на машины и телеги. Некоторых погибших отвозили в морг госпиталя, который находился в школе за Домом связи (ныне это школа № 37). Помню, что всюду стояли стоны и крики прибежавших родителей, многим из которых пришлось опознавать погибших детей. За мной и сестрой родители не пришли: папа погиб на фронте в сентябре 1941 года, мама лежала больная. Когда мы прибежали домой, узнали, что у ворот Сада пионеров находился наш дедушка. Во время взрыва его отбросило к зданию газеты «Коммуна», засыпало, он был ранен и тяжело контужен: правая рука висела, говорить не мог.
Елена БОБРОВА — кандидат медицинских наук, пенсионерка:
— Забыть тот день невозможно. Вход в Сад пионеров был с проспекта Революции, через двор дома напротив Михайловских часов. Окна нашей квартиры как раз выходили во двор, за которым находилась танцплощадка сада. В этот день нам хорошо было слышно, как баянист играл вальс. Вдруг музыку заглушил звук приближающегося самолета. Он был не похож на звук наших самолетов. Необычный, какой-то булькающий. Звук резко нарастал, и тут послышался отвратительный свист, усиливавшийся с каждой секундой, приближавшийся к нам, — свист летящей авиабомбы. Мелькнула мысль: неужели сейчас нас не станет? От оглушительного взрыва наш дом сильно закачался, казалось, он вот-вот рухнет... И тут раздался ужасный, отчаянный, душераздирающий вопль, который мне уже не забыть никогда, — крик трех сотен детей на танцплощадке. В это время из окон дома вылетели все стекла, над нашими головами просвистели осколки бомбы. Комнаты наполнились густым дымом. На следующий день мы разглядели эти осколки: они были величиной с половину ладони, с зазубренными краями, завернутые вокруг своей оси наподобие улитки. Мои родители были хирургами, работавшими еще в Первую мировую войну в полевом госпитале. Папа — знаменитый воронежский врач, профессор мединститута Викторин Иванович Бобров, и мама, Полина Федоровна Лентовская-Боброва, сразу же взяли бывший дома перевязочный материал и пошли в Сад пионеров оказывать первую помощь раненым. Мама вернулась оттуда совершенно потрясенная, со слезами на глазах. Оказалось, что от площадки осталась только огромная глубокая воронка. Многие дети были убиты или получили тяжелейшие ранения. Вскоре стали приезжать кареты скорой помощи и забирать раненых. Папа поехал в факультетскую хирургическую клинику, где он работал, и стал там оперировать тяжелораненых. Спустя много лет я случайно услышала по радио рассказ человека, которому папа спас жизнь, — в тот день он, ребенок, получил 17 ранений, и его оперировали несколько часов.
В 1942 году я училась в мединституте на втором курсе. На следующий день после бомбежки пришла на занятия в анатомикум. Была потрясена видом неописуемого горя родителей, приехавших забирать погибших детей. Дети лежали в красивой праздничной одежд покрытой темными пятнами сверну шейся крови, у каждого — страшные огромные раны. Около нашей группы студентов на столе лежала — мне это врезалось в память — хорошенькая девочка лет тринадцати, с вьющимися каштановыми волосами, со стройной фигурой. Рот ее был слегка приоткрыт, как бы от удивления. Через голубую разорванную маечку виднелась большая рана в области подреберья. Казалось невероятным, что она, такая юная, мертва; может, она просто спит? Тут пришли ее родители и младший брат. Мать припала к ней и разговаривала, как с живой. Это было невыносимо видеть. Мы не хотели мешать и потихоньку ушли. Прошло более 60 лет, но я не могу без содрогания вспоминать тот кошмарный день...
Ольга ТИХОМИРОВА — педагог, пенсионерка:
— На 13 июня мы с сестрой Маргаритой получили приглашение на детский праздник. Мы обе окончили третий класс. Начались каникулы. Пригласительные билеты передали на место работы наших отцов — в Комвуз. Хотя папы с первых дней войны были на фронте, в Комвузе пока еще оставался отец нашей подруги Эммы Карловой. Мама Эммы, Валентина Яковлевна, сказала нам о том, что в Сад пионеров надо идти обязательно, потому что детям дадут подарки. В это время в воронежских магазинах продуктов было очень мало, сладостей мы почти не ели, о конфетах мечтали. Тетя Валя велела, чтобы мы зашли к ним в день праздника и отправились вместе с Эммой в сад. Но Эммы дома не оказалось, она поздравляла двоюродного брата с днем рождения. Мы довольно долго ждали ее у входа, а тем временем в сад уже входили последние приглашенные. Дети были нарядны и веселы. Многих провожали родители. Мы решили пойти навстречу Эмме по проспекту Революции в сторону Петровского сквера, добежали до Дома офицеров. И вдруг тяжелое прерывистое гудение немецкого самолета. Стало очень страшно. Мы быстро побежали к Петровскому скверу и далее по Чернявскому мосту. Только ступили дамбу, как показалось, что из-под ног уходит, движется земля: оглушили взрывы, доносившиеся из центра города, кой силы взрыва бомб мы еще не знали. Судьба тогда уберегла нас: спасибо, опоздала Эмма...
Тем, кто пришел 13 июня в страшный сад, я посвятила стихотворение:
Дорогие девочки, дорогие мальчики. Вы на праздник шли в Пионерский сад
Провожая вас, не ведали мамочки,
Что в саду чудесном ждет вас страшный ад…
Всю жизнь льют слезы мамы неутешные,
А живы кто — сны видят ужасные
И забыть мечтают те картины страшные,
В небе лучше видеть солнце ясное!