Сотничевская С. Вырваться из ада / С. Сотничевская // Воронежский курьер. – 2010. – 8 мая (№ 49). – С. 2.
Заслуженная артистка РСФСР, почетный гражданин Тулы. Работала в театрах Воронежа, Тамбова, Ленинграда, Тулы. В годы войны — актриса Воронежского драматического театра (тогда — Большого Советского театра). До эвакуации параллельно работала в воронежских госпиталях.
По радио объявили: всем в 24 часа покинуть Воронеж, который к тому времени и так заметно опустел, и основным «украшением» города были руины разбомбленных домов. Наш театр уходил «организованно». В 7 часов утра предписали собраться с вещами в Первомайском саду: будут поданы два вагона, нас на машине подвезут к вокзалу. С чемоданами, с детишками собрались. Ждем. Долго. Наконец распоряжение: машины не будет, взять, сколько кто может донести, и пешком на вокзал как можно быстрее. Все стали открывать чемоданы, выбрасывать вещи, оставляя, что поценнее и что можно донести.
Вдруг новое распоряжение; отправляются женщины с детьми до станции Трес- вятская. Бегу с дочкой Леночкой на руках на вокзал. Леночка завернута в стеганое одеяло, в сумке бьется по ногам килограмм манки. Ребенок начинает выскальзывать из одеяла, и кажется, что до вокзала не добежать... Но вот платформа, дачный поезд, полный народу. Втискиваемся. Едем. Вперед-назад, вперед-назад... бомбят! Тут поезд затормозил. Кто- то заорал: «А ну быстро выходите!». Нас вытолкали из вагона, а поезд уехал. Видим, что неподалеку расположена деревня. Решили отправиться туда. Местные женщины сочувственно нас встречали, приглашали в свои избы. Я и моя коллега по театру Кира Федорова расположились в комнате одного из домиков. И туту меня возникла идея вернуться в город. Я же совсем с пустыми руками оказалась. Попросила Киру посмотреть за Леночкой, а сама побежала к станции. На мое счастье, подходил поезд с солдатами. Меня подхватили почти на ходу, и скоро я была уже со своими товарищами в нашем Первомайском саду.
Настроение у всех упало, по земле были разбросаны оставленные вещи. По саду ходили солдаты и, наверное от отчаяния, штыками прокалывали брошенные подушки. По саду летел пух. Солнце, зелень, гора чемоданов, растерянные лица людей, а над всем этим пух. Уже слышны артиллерийские выстрелы, и странно, в это время уже не бомбили, только артиллерия грохотала. Наконец народный артист Аркадий Поляков скомандовал: «Машины не будет, быстро на вокзал!». Схватили вещи, побежали. Опять паровоз с двумя дачными вагонами, битком набитый людьми. Посадка! Чемодан пришлось бросить. Стояла, зажатая со всех сторон, и ругала себя за это бесполезное путешествие. Утешала сама себя тем, что на мне надето два новых платья (друг на друга — добрые люди посоветовали) и совсем новые концертные туфли.
На станции Тресвятская поезд затормозил на десять минут, чтобы смогли забрать женщин и детей. Смотрю, у станционного домика сидит Кира с сынишкой, а моей Леночки нет! Они все начали втискиваться в вагон, через окна подавали мужьям детей. А я побежала в деревню... Так только в кошмарном сне бывает: все дома одинаковые, я не могу узнать тот, где оставила ребенка. Бегаю из хаты в хату. А паровоз гудит непрерывно, и кажется, что вот сейчас уйдет. Вдруг голос: «Сюды, сюды, милая, издеся она!». Вбегаю в дом — на полу, в одной распашоночке, сидит моя родненькая. Схватила ее и бегом к поезду. Уже нет сил бежать, перед глазами все плывет, я спотыкаюсь. На ходу соображаю, что не взяла ни одеяло, ни крупу. С трудом, но добежала. Оказалось, поезд стоял потому, что в него невозможно было попасть, так он был набит. Те, кому удалось войти в вагоны, кричали, чтобы их выпустили. Но выпустить их было уже невозможно. И действительно, когда мы с дочкой все-таки оказались в вагоне, захотелось тут же выбраться оттуда, вырваться. Но поезд уже тронулся. Прекратились крики. Мы ехали от войны, от бомб, от немцев. Самые удачливые сидели на спинках сидений. Все остальные стояли так тесно, что можно было спокойно поджать ноги и не упасть. После всех волнений и из-за условий, в которых мы оказались, я потеряла сознание. Очнулась уже тогда, когда мы подъезжали к Тамбову. В вагоне было довольно просторно. Я лежала между лавками на полу, все тело болело. На одной ноге была туфля, на другой — не было. Мои выходные наряды: черное и цвета чайной розы платья — очень живописно дополняли друг друга, были порваны. Тут пронзила мысль: «А где Леночка?». Меня подняли, потеснились, посадили на скамейку и рассказали: наш главный режиссер Всеволод Михайлович Энгелькрон сидел на спинке скамейки и заметил, что моя Леночка медленно проваливается между людьми. Он попросил передать ее ему. Так всю дорогу и держал ее на коленях вместе со своей дочкой. А я тихо-тихо сползла вниз и оказалась под ногами у едущих. Продолжалось это довольно долго, пока не «рассосался» народ и наши не увидели меня.
Подъехали к Тамбову. Там работал мой муж. У меня ни копейки денег, сама оборванная, Леночка голенькая... Всеволод Михайлович написал справку, что мне дается отпуск на полгода. Заверив его, что через полгода я вернусь, вышла с ребенком на тамбовском вокзале и пошла искать театр...
Прошло много лет. Но этот день я помню так, как будто все происходило вчера. Сегодня мне исполнилось 94 года. 9 мая — 65 лет Победы. Никогда не думала, что буду отмечать эти даты!