Дьяков Д. Герой, не познавший побед / Д. Дьяков // Воронежский курьер. – 2003. – 25 января (№ 9-10). – С. 2-3.
Генерал М. Парсегов имел импульсивный и взрывной характер. При этом он абсолютно не обладал какими бы то ни было полководческими способностями. Гремучая смесь этих качеств позволила ему за очень короткий период ведения боевых действий под Воронежем не только обеспечить беспрепятственное продвижение противника в глубь тыла на многие сотни километров, но и практически полностью погубить одну из самых боеспособных и элитных армий, которыми на то время располагали вооруженные силы нашей страны.
Михаил Артемьевич Парсегов принадлежал к категории полководцев «от сохи». Он родился 15 июня 1899 года в крестьянской семье армянского села Мадаткент, расположенного на вечно воюющей территории Нагорного Карабаха. В девятнадцать лет примкнул к большевикам, вступил в партию и принял активное участие в порабощении Красной Армией Закавказья и Средней Азии. «Университеты” свои он прошел в Красной Армии», – говорил впоследствии об этом генерале маршал И.Х. Баграмян. Идеологического лукавства в этих словах не было: до середины 30-х годов образование Парсегова исчерпывалось начальной армянской школой. Это обстоятельство довольно долго отражалось и на его служебной карьере. Лишь к сорока годам Парсегов с грехом пополам закончил Академию имени Фрунзе и получил должность командира полка.
Его стремительный взлет напрямую связан с последствиями массовых репрессий. Именно в результате сталинской предвоенной армейской чистки абсолютно бесперспективный комполка М. Парсегов в одночасье стал начальником артиллерии престижного Ленинградского военного округа.
Следующей крупной вехой в его служебной карьере стала финская война. Парсегов был в срочном порядке послан на фронт командиром артиллерии 7-й армии. Это мощное боевое соединение, возглавляемое комдивом В.Ф. Яковлевым, должно было действовать на главном направлении удара – Карельском перешейке. 7-я армия сконцентрировала 40 процентов всех ресурсов Красной Армии, мобилизованных на эту войну. Мощным ударом она должна была овладеть укрепительными районами на Карельском перешейке и выйти на рубеж: станция Хитола (32 км северо-западнее Кякисалми) – станция Антреа (Каменогорск) – город Виипури (Выборг). Общая же цель, стоящая перед советскими войсками в этой войне, заключалась в освобождении финского народа от гнета помещиков и капиталистов и выходе на границу со Швецией и Норвегией. Иными словами, речь шла о полной, оккупации соседней страны. Эти планы были перечеркнуты отчаянным сопротивлением финской армии и полной бездарностью советских командиров. Потери Красной Армии в боевых действиях составили 131 тысячу человек. Финны потеряли 29 тысяч. Простое сопоставление этих цифр приводило к убийственному выводу: Красная Армия совершенно не готова к современной войне. Тем не менее, по итогам боевых операций в Финляндии Сталин щедро наградил и продвинул по службе огромное количество руководящего военного состава. Свою «Золотую Звезду», генеральский ромб и чин инспектора артиллерии РККА получил и Михаил Парсегов.
Его «подвиг» на финской войне мало вписывается в представление об удачных полководческих операциях. Впрочем, судите сами.
В феврале 1940 года войска 7-й армии, неся большие потери, вышли к «линии Маннергейма» (более 2 тысяч дотов и дзотов, расположенных в трех полосах бетонных укреплений, общей глубиной до 95 км и шириной 135 км). Чтобы захватить несколько укрепительных сооружений в главной полосе обороны противника, командование армией, проведя артподготовку, развернуло войска и бросило их в лобовую атаку на первую линию укрепрайона. Однако финны умело отсекли пехоту и стали без труда жечь прорвавшиеся советские танки. Вот тогда-то Парсегов и приказал открыть шквальный артиллерийский огонь по гуще боя (где, напомню, находились в тот момент солдаты и техника нашей армии). За небольшой временной промежуток было израсходовано 20 тысяч снарядов разных калибров. В этом огне атака и захлебнулась. Армия понесла огромные потери.
Вина Парсегова была очевидна. Его намеревались придать суду военного трибунала, однако в события вмешался начальник Главного артиллерийского управления РККА Григорий Кулик. Едва ли не самый махровый ретроград Красной Армии (в военную историю маршал Кулик вошел незабываемым изречением: «Красноармейцу не нужна эта буржуазная выдумка – автомат. Ему нужна безотказная трехлинейка со штыком, потому что пуля – дура, а штык – молодец. Это еще Суворов нас так учил») переложил вину Парсегова на низовых командиров, подразделения которых участвовали в той злополучной атаке. Их арестовали и вскоре расстреляли, а Парсегову «за умелое управление артиллерией армии в период подготовки и проведения прорыва укреплений противника и проявленные при этом героизм и мужество» присвоили звание Героя.
…За неделю до начала Великой Отечественной войны Парсегов был назначен командующим артиллерией Юго-Западного фронта. Это была самая мощная войсковая группировка, созданная перед войной на южном участке советской обороны и имеющая в своем распоряжении четыре общевойсковые армии, три механизированных корпуса вблизи границы, один корпус в резерве и еще два корпуса в оперативном тылу. Но в результате ошибок командования фронтом, выразившихся в абсолютном неумении управлять крупными бронетанковыми и артиллерийскими соединениями, это сильнейшее механизированное подразделение РККА утратило свою ударную мощь еще до того, как возникла реальная угроза поражения на южном фланге советской обороны.
Финальный этап трагедии Юго-Западного фронта наступил 12 сентября 1941 года, когда немецкие танковые дивизии фон Клейста, уничтожив артиллерийскую линию советских войск, вырвались со своего плацдарма на восточном берегу Днепра и соединились с дивизиями Гудериана, замкнув кольцо окружения всех четырех армий советского фронта. К этому времени генерал Парсегов полностью потерял возможность управления артиллерийскими соединениями, которые частично были уничтожены, а частично – действовали самостоятельно в соответствии с часто противоречивыми приказами командиров корпусов.
Командование не могло просто так спустить с рук руководству фронта подобное поражение. Те из командиров, которые сумели выйти из окружения, были понижены в должности и зачислены в резерв. Не минула опала и Парсегова, которому лишь к марту 1942 года удалось несколько восстановить свое положение, став во главе 40-й армии – одного из крупнейших соединений на южном участке советско-германского противостояния...
К середине лета 1942 года немецкие войска создали предпосылки для большого наступления на южном крыле Восточного фронта. Армейская группировка под командованием генерал-оберста Максимилиана фон Вейхса была нацелена на осуществление операции «Блау». Ее замысел сводился к нанесению двух ударов по сходящимся направлениям на Воронеж: одного из района Курска и другого – из района Волчанска на Острогожск. В результате предполагалось окружить и разгромить советские войска западнее Старого Оскола и выйти к Дону на участке от Воронежа до Новой Калитвы.
«Из захваченной нами директивы немцев мы узнали, что противник намеревается начать наступление, – писал позже начальник штаба Брянского фронта генерал М.И. Казаков. – Штаб фронта, армейские штабы и войска готовились к этому. Тщательно отрабатывалось взаимодействие, особенно на стыке 13-й и 40-й армий».
Особое внимание командование фронтом уделяло усилению обороны в полосе 40-й армии, которую, как уже говорилось выше, и возглавлял Парсегов. Эта армия располагалась на рубеже Щигры – Кшень – Касторное, имея фронт обороны не многим более 100 километров, простиравшийся по совершенно открытой местности, без каких бы то ни было естественных преград.
«Командарм-40 М. А. Парсегов – человек увлекающийся и потому не особенно расчетливый, порою вызывал у нас серьезное беспокойство, – вспоминал все тот же М. И. Казаков. – Мне и сейчас помнится один его разговор с командующим фронтом.
– Как оцениваете свою оборону? – спросил Ф. И. Голиков.
– Мышь не проскочит, – уверенно ответил командарм».
На самом деле, «увлекающийся» генерал Парсегов со всем своим штабом находился в глубоком тылу в районе Быково и абсолютно не собирался ставить перед своей армией оборонительные задачи. Парсегов, втайне от командования фронтом, решил вести наступление. Об этом он информировал только одного человека – Сталина, позвонив ему по ВЧ. Командарм лично доложил Верховному Главнокомандующему об исключительно благоприятных, на его взгляд, условиях для контрнаступления, заодно сообщив о «преступных действиях командующего фронтом», приказавшего войскам обороняться.
Ситуация разрешилась рано утром 28 июня, когда группа Вейхса нанесла мощный удар в стык 13-й и 40-й армий Брянского фронта. Наступление германских наземных войск поддерживалось сильными ударами авиации и артиллерии противника. Немцам с ходу удалось продвинуться на 15 километров, еще через сутки противник углубил прорыв до 40 километров. Расчленив боевые порядки 40-й армии и перерезав линию железной дороги Касторное – Старый Оскол, германские войска взяли в кольцо сразу шесть дивизий генерала Парсегова.
После столь мощного удара этот командарм не нашел ничего лучшего, как полностью самоустраниться от руководства армии. Ни он, ни его заместители ни разу не побывали в своих стрелковых дивизиях, которые вели тяжелый бой. Даже двум танковым бригадам, срочно переданным ему из резерва фронта, Парсегов отказался ставить боевую задачу. Функции командарма-40 взяли на себя несколько молодых офицеров штаба фронта, которые ночью в кромешной тьме рыскали на самолетах по воронежскому небу в поисках штабов дивизий, совершали посадки на неподготовленные площадки и не возвращались до тех пор, пока приказ об отводе войск не попадал в руки того, кому он адресовался.
А Герой Советского Союза генерал Парсегов сидел в это время в Быково. Когда же через сутки к этому населенному пункту вплотную подошли немецкие танки, командарм поспешно укатил в Касторное, окончательно потеряв какое бы то ни было управление войсками. По сути дела, ‘герой финской войны* двигался впереди танковых колонн вермахта вплоть до самого Воронежа, куда он, бросив армию, прибыл с группой штабных офицеров уже на четвертый день наступления немцев. “Увлекающийся* командарм Парсегов и несколько десятков штабистов – вот, пожалуй, и все, что осталось к началу июля от одной из лучших на южном направлении 40-й армии...
Фактически он не понес никакой ответственности за то, что под Воронежем сдал противнику целую армию. Парсегова просто перевели в глубокий тыл, назначив командующим артиллерии Дальневосточного фронта. В этой должности его продержали до самого окончания войны. В 40-50-е годы Михаил Артемьевич Парсегов ухитрился вновь занять достойное место в военной элите страны: он руководил артиллерией ряда округов. При Хрущеве получил звание генерал-полковника и возглавил профильный факультет Военной артиллерийской академии.
В 1964 году он умер и был похоронен в Ленинграде со всеми воинскими почестями. Говорят, в Нагорном Карабахе до сих пор есть несколько музеев, посвященных славному боевому пути генерала Парсегова...