Архипенко С. Не забуду памятной даты : 16 января 1943 года / С. Архипенко // Россошь. - 12-18 января. - 2022. - С. 2.
Дважды в году отмечают День Победы в нашей Россоши. Как всегда, 16 января, местные зимние торжества приурочиваются к очередной годовщине освобождения оккупированной территории из фашистской неволи. А весной 9 мая - хоть и общенародный святой праздник, но он, конечно, посвящается землякам, героически сражавшимся на всех фронтах Великой Отечественной войны. И также здесь вновь и вновь отдают почести воинам освободителям.Сегодня предлагаем читателям воспоминания о Великой Отечественной войне её участницы, жительницы села Архиповка Софьи Сергеевны Архипенко (1920 - 1998). Выпускница Россошанского педагогического училища 1937 года, учительница и счето- вод в мирной жизни, фронтовая санитарка. Была награждена медалью «За отвагу», орденом Великой Отечественной войны II степени, медалью «Ветеран труда».
Я родилась 24 сентября 1920 года в селе Архиповка Россошанского района Воронежской области в бедной крестьянской семье. По национальности - украинка. Отец некоторое время возглавлял комитет бедноты в нашем селе. В 1927 году пошла в 1-й класс и в 1934 - м окончила семилетку Архиповской школы. В этом же году поступила в Россошанское педучилище, директором которого в то время был 3.И.Крылов. В период учебы в училище активно участвовала в кружках - хоровом, драматическом, военного дела, спортивном, занимала призовые места в соревнованиях. Об училище на всю жизнь остались самые тёплые и добрые воспоминания. После окончания училища была направлена на работу в Степнянскую семилетнюю школу Ольховатского района учителем начальных классов и в 5 - 6 классах преподавала русский язык, литературу и физкультуру. Одновременно поступила учиться заочно в Воронежский университет, но учёбу прервала война. В начале войны была направлена заведующей начальной школой в село Виткалы. Но вскоре школа была закрыта в связи с большим наплывом эвакуированных из Украины, и я возвратилась в Архиповку. В Россоши успела закончить 3-х месячные курсы счетоводов, а в июле 1942 года началась оккупация немецкими захватчиками нашей местности. Уже на второй день оккупации было объявлено, что движение по селу после 6 часов вечера запрещается. Фашисты нагло стали господствовать в селе: отбирали продукты, скот, птицу, сами доили коров, встречая стадо с пастбища, занимали дома, выгнав жителей в сараи, подвалы. Появился приказ: всем выходить на работу. За невыход - строгая кара, вплоть до расстрела. Каждый житель должен был явиться в комендатуру и оставить отпечатки своих пальцев. Членов партии и комсомольцев взяли на особый учёт. 16 июля на улице села появились два наших молодых бойца. Немецкий патруль схватил их, заставили вырыть себе могилу и над ней их повесили. Был схвачен также один еврей и немедленно расстрелян. Жителей ежедневно гнали на работу под конвоем ровнять дорогу Ольховатка - Россошь. Через несколько дней старик Змиевской Василий Митрофанович накосил в поле сена, привёз домой, отвёл быков на колхозный двор и шёл домой после шести часов. Пьяный офицер застрелил его уже почти у самого дома.
Так утверждался и был закреплён «немецкий порядок»: после 6 часов не появляться на улице.
В немецкой комендатуре из числа наших военнопленных был русский переводчик (по национальности, кажется, еврей), звали его Николаем. Жил он в семье Архипенко Марии Никифоровны. Он оставался советским гражданином и как только мог, помогал людям. Обычно он всегда предупреждал их об очередных поборах немцев, сколько брать продуктов со двора, чтобы лишнего не давать немецкой армии. Он же помог жительнице Поруба Прасковье возвратить ее вещи, отобранные немцами. В селе среди жителей находились 15 человек наших военнопленных, единственных в селе работоспособных мужчин. По приказу их забрали в итальянский концлагерь. Переводчик Николай сумел добиться их возвращения из лагеря в село. Уже после войны некоторые из них приезжали в село. Николай тоже после изгнания фашистов продолжил службу в Красной Армии и писал с фронта: «Мы теперь делаем фрицам то, что делали они нам». Такая связь с переводчиком позволяла в селе проводить кое-какие мероприятия. Так, 7 ноября 1942 года у Припутень Марии Ильиничны был устроен вечер: испекли хлеб со словами «Да здравствует 7 ноября!», читали листовки, принесённые из Россоши, тихонько пели советские песни. Людей на вечере было много. На второй день нас вызвали в ко- мендатуру и предупредили. Николай выступил в нашу защиту, сказав, что на вечере не было настроений против немцев. С благодарностью вспоминают жители Архиповки и другую женщину - Тесля Анну Ивановну. Она узнала, что готовятся списки молодежи для отправки в Германию. Во время отсутствия коменданта мы с ней сумели эти списки изъять и уничтожить. Помогали нам и листовки, которые я приносила из Россоши, забирая их у Малоедовой Марии Алексеевны, дочь которой Рая работала на немецком аэродроме и приносила их домой. Благодаря листовкам мы знали, что делается в стране, не верили фашистам, кричавшим о скорой своей победе.
Листовки приносили мы в книгах, в обуви. Однажды в книжке с листовками оказалась песня бойца.
Не для меня весна придёт,
Не для меня Дон разольётся,
И сердце радостно забьётся
С восторгом чувств не для меня...
Эта песня нам очень понравилась, и мы её часто тихонько пели.
Близость фронта держала фрицев в нервном напряжении, они боялись прихода Красной Армии. В декабре 1942 года над Архиповкой пролетели три наших самолёта. Ошеломлённые немцы не успели по ним даже выстрелить. Одна старушка выкрикнула «Наши!». И немец, вскинув автомат, хотел её застрелить, но она быстро спряталась. Фашисты боялись, что где-то недалеко и партизаны, подпольщики, наводившие на них ужас. Чувствовалось, что в немецкой армии началось лихорадочное возбуждение и противоречие между немцами и итальянцами. Отзвуки Сталинграда дошли и до нас. Немцы и итальянцы большими потоками потянулись просёлочными дорогами на запад. По пути они бросали ненужные вещи, технику, снаряжение. Один итальянский офицер бросил байковое одеяло, кстати, с маркой Киевской фабрики, девочка лет семи выбежала со двора и взяла одеяло. Офицер, оглянувшись, увидел это и сразу же застрелил девочку. В ночь с 14 на 15 января 1943 года мы собрались в доме у Тесли Василия, жившего под горой и, возбужденные событиями, мы наблюдали, как убегали немцы, итальянцы, мадьяры, бросая всё на своём пути. Мы целую ночь не спали - слишком близко был фронт, и раскаты орудийного грома к нам доносились чётко. Утром Припутень Иван Федотович сообщил, что видел в посадке наших разведчиков и что сегодня наши части будут в селе. 15 января 1943 года три наших танка двинулись со стороны Ровенского грейдера за лесом «Круглый».Там оврагом проходила дорога в Архиповку, по ней танки и прошли незамеченными. Они сделали несколько выстрелов бесприцельно, а потом вскоре подъехали к зданию сельского совета. Из машин вышли два танкиста. Один был командир взвода Владимир Миловский, другого звали Алексей. Они тепло здоровались с встречающими жителями. Подошли десантники, потом подъехала машина-летучка, затем двинулась пехота. В машине-летучке был командир танкистов. Он спросил, кто может показать дорогу на Ольховатку. Все показали на меня. Я командиру объяснила, что работала в этом районе учительницей и все дороги исходила пешком, но я была плохо одета: на ногах рваные туфли и на голове ветхий платочек. Через несколько минут мне принесли из ближайшего дома валенки и ещё один платок. Я вместе с десантниками села на танк Алексея, а на танк Володи сел Поруба Антон Михайлович. Через архиповский мост танки не прошли, он бы не выдержал, и поэтому пришлось ехать просёлочными дорогами под горой, потом километра три по шоссе. Вдоль дороги чернели какие-то трофеи, брошенные врагом. Вдали по направлению Марченковки были видны огни выстрелов. При подходе к Олъховатке один танк повернул влево, а два танка проехали в центр посёлка и остановились у средней школы. Вскоре мне дали санитарную сумку и посадили в машину-летучку. В машине было четыре бойца, установлены рация, лежали какие-то вещи, документы. Здесь же нашли мне шинель, шапку со звездочкой, и я стала похожа на красноармейца. Утром 16 января 1943 года на машине мы возвратились в Россошь. Остановились у дома по улице Воровского. К машине подошли связные и сказали, что в районе кладбища есть раненые наши бойцы и им нужна помощь. К нам сел один из бойцов, и мы поехали. Навсегда запомнила, как он меня ругал: «Не научили тебя перевязывать, давай, быстрее!» Доставив раненых, мы отправились в Лизиновку. Мы проезжали мимо церкви и видели подбитый наш танк. Возле него лежали на снегу погибшие бойцы, стоял офицер без шапки, а вокруг толпились женщины, старики, дети. Люди плакали. По дороге в Лизиновку, а затем в Александровку валялась разбитая техника, навстречу двигались колонны военнопленных. Возвратившись в Россошь, мы вскоре выехали в направлении на Острогожск. За городом из лесопосадки были обстреляны группой фашистов. Но наши бойцы быстро их разоружили. Уставшие, часто голодные из-за быстрого движения, наши войска стремительно рвались вперёд. Впереди - Купянск. После четырёхчасового боя занята станция. Наша санчасть остановилась в крайнем домике. Короткая передышка - и на Чугуев. В небольшом селе, где почти все дома были разрушены, завязался бой. Один наш танк был подбит, загорелся, и весь экипаж погиб. Два других танка вернулись с повреждениями, несколько человек были ранены. Вместе с врачом Поповой Анной Николаевной и фельдшером Непряхиным Иваном Ивановичем мы вынесли их с поля боя. Вскоре подошло подкрепление, и сопротивление немцев было сломлено. Война - это тяжёлое испытание и физических, и моральных качеств каждого. Приходилось на себе тащить заглохшие машины, помогали измученным лошадям тянуть орудия, везти большие грузы. Только вперёд, ни шагу назад - об этом знал каждый боец. А Москва всё поддерживала нас, сообщая: «Враг бежит, бросая живую силу и технику!» Отступая, фашисты жестоко расправились с нашими людьми, В одном селе они согнали в большой подвал более 60 человек стариков, женщин, детей, готовясь их уничтожить. Стремительное наше наступление не позволило им это сделать. Спасённые люди, выходя из подвала, плакали от радости, целовали руки, ноги наших бойцов. Я всё это видела и никогда не забуду. После Чугуева были бои за Харьков, а затем - путь к Днепру. В районе Григоровки ночью стали форсировать Днепр. Первыми спешили переправить танки. Немецкие самолёты упорно бомбили, стремясь сорвать переправу. Всё смешивалось в огне, воде, грохоте, дыме – в невероятном аду на земле. Был захвачен маленький плацдарм, а затем он был расширен. Здесь нам пришлось особенно трудно: раненых было много, не хватало перевязочного материала, транспорта для отправки раненых. Днепр был форсирован на широком фронте и 7 ноября 1943 года освободили Киев. Наша часть стала называться 12 отдельная Киевская Краснознамённая бригада Резерва Главного Командования. Я была в 201 миномётном полку в первом дивизионе. Помню командира дивизиона лейтенанта Овчинникова Василия из Воронежской области. В Киеве в Бабьем Яру мы видели следы страшных зверств фашистов над мирным населением. Здесь были казнены тысячи наших людей. Эти злодеяния фашистов нельзя забыть. В Житомире с 3 по 7 мая 1944 года нам была дана короткая передышка: все приводили себя в порядок, мылись, чистились, были вручены награды, Воины готовились к новым боям. Моя помощь в этом общем деле, как старшины медслужбы -санинструктора, - была каплей в море, но она оказывалась в нужную минуту. Я, как и все, не считалась ни с какими трудностями, а их было немало. Много впечатляющих, трогательных эпизодов было при освобождении городов и сёл - всего и не вспомнишь сейчас через десятки лет.
Помню и сейчас многих своих фронтовых друзей. Светлая память о погибших осталась в наших сердцах.