Болтов П. В грозные годы гражданской войны / П. Болтов // Россошь. - 2022. - 9-15 марта. - С. 7. - Продолжение. Начало: Россошь. - 2022. - 2-8 марта. - С. 7.
Вокруг заложников собралось народу душ 100. Некоторые шептали: «Наверное некоторых расстреляют», а больше говорили, что их заберут с собою.
- Граждане! - говорит товарищ Малоедов, - ревком вас берёт с собою в путь отступления. Причина этому та, что с занятием слободы Россоши, контрреволюция будет искать виновных революционеров и если они это сделают, то есть убьют кого-либо из наших красных, то мы тоже отомстим, поэтому ваше будущее зависит от будущего пребывания белых здесь.
- Товарищ Малоедов, - говорит буржуй Кожевников, - мы будем просить наши семейства, что если бы пришлось, что кого тронут из советских работников, то мы всецело будем не допускать ничего угрожающего, ибо мы понимаем, что угроза вашим родителям и служащим - есть угроза также нам.
- Сейчас вы направляетесь под командой товарища Побединского вслед за обозом, соблюдайте порядок, а вы, товарищ Побединский, обращайтесь с ними вежливо.
- Смирно! Направо! Шагом марш! Прямо!
Вслед за заложниками двинулись их семейства, которые вручали своим отбывающим узелки, прощались и горько плакали, воображая, что расстаются навсегда.
Был вечер. На дворе стоял небольшой мороз, осеннее небо само собой говорило, что сегодня 23 ноября и что дело идёт к зиме, неинтересно расставаться с хатой и с родными, но приходится уходить из слободы с уверенностью, что скоро вернёмся.
И обоз подвод в 150 потянулся по слободе, по направлению на север. Вереницу подвод окружала масса людей, преимущественно мужчи- ны. Шли они возле подвод рядом, на подводах лежали их маленькие сумочки. А от колёс, далеко-дале- ко раздавался стук, исходящий от замёрзшей земли.
- Федя, а где же ваши хлопцы, неужели они останутся дома?
- Нет, ни за что, они ещё остались дома пока, они говорят, что интересно побыть до конца, то есть пока будут занимать с боем село. Ведь это же только обозы выехали, а ещё и Совет там, говорят, что Совет выедет завтра.
- А, здоров, Ванюха, - нагоняя, сказал Тимошка, - Ваня, да ты что, с отцом уходишь, а дома кто же будет хозяйствовать?
- Брось ты згадувать о хозяйстве, на чёрта оно, хозяйство, когда смертью пахнэ, мало того, шо мы с батьком пишлы с дому, тут насылу отвязалысь от Марыны, ведь она ж дивчина и то, брат, ничого ны сробышь, насылу маты уговорила, а то «иду и вся». На Нижней улице собыралось много дивчат уходить, и в Заболотовке я вчёра был на улице, тоже сказали «уходят наши хлопцы, пидэм и мы, гадам ны дамось в рукы».
Хотя небольшой процент, но за обозом двигались и женщины. Эти женщины шли за обозом не только потому, чтобы не отстать, но и потому, что отвратительно ненавидели тех, кто рвался в слободу.
- Смотри, смотри! - говорит Стёпка, - что это обгоняет наш обоз, наверно наш Совет.
- Какой там Совет, разве ты не видишь, как коней гонят, а на повозках кто...
- А... да, да, - сразу несколько голосов сказалось, - это сахаровцы, смотри, на каждого почти и бабу везут, а то он двое наших - одна Мотька, а то Оченкова Приська, тьфу, гады, куда их чёрт нысэ.
- Это не всё ещё, там той дорогой сахаровцы повезли, так ещё больше.
Вот нагоняет обоз ещё одна пара лошадей, запряженная в пролётку, на пролётке 4 человека.
- Здорово, Андрюша, ты наверно сегодня ограбил всю буржуазию, слушай, Андрей, давай поменяемся пиджаками, теперь ты не замёрзнешь.
Но Андрей, сахаровский чекист, только оглянулся, когда ему завидовал Алёша С-ка. Андрей сидел одет в доху. Эту доху он достал вчера накануне выезда у буржуйки Иванихи, кроме дохи он забрал у неё серебро, всю посуду и прочее. С Иванихой он жил несколько времени как муж с женой, разница только та, что Иванихе лет 50, а ему лет 27.
Выпровожая обоз и обозревая, что и кто с обозом, встречаю Серёжу.
- Серёжа, добрый вечер, ты что, с женой? Здравствуй, Фрося, да ты с ребёнком, это трудно тебе будет, ты его заморозишь.
- Слушай, товарищ Рыбянец, возьми меня с собою, на твоих вороных почтовых ведь ты скорее будешь в Острогожске, мне добраться бы в город, до своих.
- Эх, дорогая Фрося, я сейчас вернусь обратно в слободу и, наверно, ночью или завтра обратно, когда последний красноармеец уйдёт из слободы.
И, окружив часть обоза, тов. Рыбянец направился обратно в слободу. По дороге, когда Рыбянец вернулся от обоза, кучками человек в 5-10, больше и меньше, всё шли и шли способные и неспособные носить оружие. Все они шли на север, все шли с уверенностью, что наша победит, что не отдадим себя белым гадам. Кто это такие были, которые шли на север?... Конечно, понятно, что шли сыны рабочих, дети крестьян, шли те, кто хотел иметь Советскую власть. Кроме того обоза, который проводил това- рищ Рыбянец, следом вырывалось ещё несколько подвод, на подводах было по 3-5 человек, за подводчика чаще всего был старик, который надеялся вернуться с подводой домой через несколько дней.
Уже было темно. Но видно, как по улицам люди всё тянулись по направлению на север. Вот хата, горит огонь, смотри, там сын прощается с семейством, его в поход собирают родные, кроме небольшого - что нужно на две недели, больше ничего лишнего не берётся в дорогу с надеждой, что там есть люди, там есть Советская власть.
Тов. Рыбянец, приехав в ревком, в котором чувствовалось опустение, нашёл тов. Малоедова, который здесь всё остальное привёл в порядок, здесь же ещё оставалась часть товарищей из военкомата. Мы ждали окончательного приказа от штаба, когда заставы будут сняты с постов для отступления.
- Товарищи! Вы государственный банк проведали, вы забрали там деньги?
- Нет, денег не брали, но знали, что у них есть распоряжение от отделения банка, чтобы они эвакуировались с деньгами в Острогожск.
- Ну, идёмте сейчас и заберём всё, что есть ценного.
Пришли в отделение банка:
- Кто заведующий банка?
- Я, Неклюдов И.Т.
- Это пришла комиссия, чтобы забрать что есть в банке, от штаба полка Сахарова я - Сухомлин и вот двое от ревкома.
- Хорошо, хорошо! Я знаю, у нас денег немного, мы их все на днях отослали, а вот бумаги и немного денег.
Он открыл шкаф, вынул деньги. Мы их пересчитали, составили акт, подписали акт, а деньги забрал, около 1000 рублей тов. Сухомлин - помощник Сахарова.
- Я эти деньги забираю на военные нужды. Ключ возьмите вы в ревком, а шкаф оставьте открытым, чтобы какой дурак не побил пустой.
И мы обратно вернулись в ревком. Сидим, ждём отхода, смеёмся, разговариваем, у всех винтовки в руках, у некоторых висят револьверы. Есть сообщение, что противник ночью хочет превосходными силами ворваться в слободу.
- Товарищи, - говорит Семён Побединский, - вот если я попаду в этот кружок, что возле крючка у лампы, то мы вернёмся, а если нет, не попаду, то не вернёмся обратно.
- Нет, Семён Иванович, брось, ты не попадёшь, да если и попадёшь, то это ерунда, а вот пуля рикошет может сделать, это да и ты нас всех тут переранишь, бросьте, Семён Иванович, не стре...
Бах!...
- Ага, смотри, попал, ха-ха-ха, - заливаясь, смеялся Семён Иванович, - я ведь старый вахмистр, да определённо вернёмся обратно в скором времени.
Мы сидели, смеялись, нас было человек 15, все вооружённые. Вдруг вскакивает красноармеец:
- Товарищи, Сухомлинов при- казал выступить на край хутора Подгорного, неприятель хочет ночью наступать, ведёт перестрелку с заставой.
Мы вышли, перестрелки ещё не было, было тихо и темно. Ещё было рано, часов 9 вечера, приходит красноармеец и говорит:
- Есть приказ, чтобы к утру по всему фронту нашей обороны отойти на север вёрст на 15.
- Значит, товарищи, уходим и окончательно отступаем, - сказал товарищ Малоедов.
Артиллерия и пехота сахаровского полка потихоньку уже выезжала на повозках и за повозками шли красноармейцы. У них, у каждого, было кое-что из вещей, так как они в слободе простояли пять месяцев и при разных наступлениях накопили барахлишка.
Во дворе ревкома стояло несколько подвод и мы на них уселись. Товарищи Малоедов и Рыбянец сели на более быстрых лошадей, как президиум ревкома и в тихую, тёмную ночь, часов в 11 отправились на север. На улицах было тихо, изредка кто-то шёл из мужчин и его направление хода было на север. Мы поднялись на гору, версты за две от слободы. Смотрим, горит в слободе пожар.
- Ну, говорит товарищ Рыбянец, - это уже строят сахаровцы Варфоломеевскую ночь, не иначе, а может быть это уже белые палят наши хаты.
- Давай вернёмся, - говорит тов. Малоедов.
- Нет, не стоит, давай продолжать вперёд, ведь наши люди впереди, там обоз, там людей, я думаю, что за 1000 человек и нам, как ревкому, надо там быть, а то чтобы какого беспорядка не случилось, и нас там ждут.
Ночью мы прибыли в хутор Постоялый, в каждом дворе было по 3-5 подвод, а в хате спало по 7 и 12 человек эвакуировавшихся. Мы отдохнули до рассвета, утром получили распоряжение следовать в Алексеевку. Тут же, от выбывших последними красноармейцев, что были в слободе ночью, узнали:
Продолжение следует...