Чалый П. Танковый прорыв // Подъём. - 2017. -№ 1. - с. 169-176.

Дата публикации: .

Сегодня под мирным небом трудно поверить, что в старой Россоши за древними стенами колокольни храма Александра Невского, в кирпичном здании третьей школы, за бруствером укрытий по нынешней улице Пролетарской надежно окопался враг. Из пулеметов и пушек, из автоматов и карабинов бил он в упор свинцовым огнем. Фашисты — немцы и итальянцы — пытались усмирить будто с утреннего неба свалившиеся, как снег на голову, неугасимо звездные танки с десантом на броне. Но знаменитые «тридцатьчетверки» шли и шли вперед. Сеяли страх и панику схожим свинцовым полымем, утверждая давно сказанное великим полководцем: кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет...

Так было. 15-16 января 1943 года воины Красной Армии освободили из фашистской неволи город Россошь. В январские дни в Россоши и Острогожске, в Каменке и Подгоренском, в Ольховатке и окрестных селах проходят торжества, на которых говорят о подвигах, о доблести, о славе советских воинов.

Минута молчания — павшим.

Шесть месяцев, трагичных и потому долгих, часть Воронежской области находилась под чужеземным игом. Линия фронта проходила по реке Дон. На западной стороне фашистские оккупанты утверждали свою власть арестами, расстрелами, виселицами. Фюрер повелевал: «Россия должна быть ликвидировна... Речь идет о войне на уничтожение... Нам предстоит разрезать этот громадный пирог так, как это нужно, с тем, чтобы, во-первых, господствовать, во-вторых, управлять, в-третьих, эксплуатировать». В нашей местности создавался округ Воронеж, в который намечалось включить области Воронежскую, Тамбовскую, часть Пензенской. Входил бы он в рейхскомиссариат «Украина». Планам этим не суждено было сбыться. В середине декабря 1942 года наша армия начала наступление на Среднем Дону. Боевые операции «Малый Сатурн», «Острогожскооссошанскую» по освобождению южных районов Воронежской области и важнейшего перекрестка Юго-Восточной железной дороги — из Лисок в сторону Харькова и Ростова, позже историки Великой Отечественной назовут « Сталинградом на Среднем Дону ». А тогда, в канун Нового, 1943 года, побывавшие в войсках Воронежского фронта представители Ставки Верховного Главнокомандования — генерал армии Георгий Константинович Жуков и генерал-полковник Александр Михайлович Василевский — ставили одну задачу: как можно быстрее помочь сталинградцам добить фашистов, отчаянно сопротивлявшихся в волжском котле, метавшихся в степях меж Волгой и Доном.

Историк Илья Мощанский на основе архивных материалов утверждает, что в середине дня 6 января 1943 года в штаб танковой армии, находившийся в Кантемировке, а по другим сведениям — в селе Талы, прибыли Жуков, Василевский и командующий Воронежским фронтом генерал-лейтенант Филипп Иванович Голиков. Командарм 3-й танковой генерал Павел Семенович Рыбалко доложил о состоянии войск и ходе подготовки к наступлению. Вражеские войска в полосе Воронежского фронта имели численное превосходство. Советское командование смогло умело и незаметно для противника собрать силы и средства в мощные ударные наступательные группировки на всех трех избранных направлениях, ослабив второстепенные участки. Теперь в местах прорыва неприятельской обороны советской пехоты имелось в 2-3 раза, артиллерии в 2-4, танков в 1,5-3 раза больше, чем у противника.

Когда в декабре были взяты меловые высоты у Новой Калитвы, освобождена танкистами занесенная на гвардейское знамя Кантемировка, на штабных картах рассекли вражескую оборону росчерки стрел, охватывая с севера со Сторожевского
плацдарма Острогожск, с юга со стороны Кантемировки — Россошь, а в центре, со Щучьевского плацдарма, разделяя кольцо окружения на части. В назначенный час замершее степное безмолвие засверкало в глубоких снегах огненными проторами, указывавшими путь освободителей. Так 13-14 января тремя ударами, сходящимися в Алексеевке, Острогожске г
Карпенково, началась Острогожско-Россошанская наступательная операция. Историк Виктор Александрович Шамрай, опираясь на труды современных исследователей и предшественников, высоко оценивает те бои в нашем крае: «Остроогожско-Россошанская операция (13-23 января 1943 года) — самая яркая звезда в блестящем созвездии успешных Воронежских сражений... Это была фронтвая операция, но ее результаты превышают достижения многих успешных стратегических наступательных операций Второй мировой войны, а по проявлет ному в ней военному искусству сопоставимы и даже в чем-то развивают дальше стратегические успехи советского командования в контрнаступлении под Сталинградом ». Чтобы его сильные выводы не показались завышенными, историк подкрепляет их фактами. «Это был «Воронежский Сталинград» — окружение и разгром войск лучшей группы армий фашистского блока — группы армий «Б» (2-й немецкой и 2-й венгергской, альпийского корпуса 8-й итальянской армии). В отличие от Сталинграда, ликвидация 300-тысячной окруженной группировки затянулась более чем на 2 месяца, расчленение на части и уничтожение острогожско-россошанской группировки противника на Дону было осуществлено почти одновременно с ее окружением. На ликвидацию окруженной к югу от Воронежа 200-тысячной  неприятельской группировки понадобилась всего неделя. Это означало, что Воронежский фронт усвоил не только позитивные, но и негативные уроки Сталинграда».

Выжившие в тех сражениях оккупанты позже вспоминали: «К первым снегопадам, в начале ноября, работы по укреплению позиций были завершены и войска расквартировались на хорошо снабженных и протопленных постоях. На наших линиях думали, что напротив участков альпийцев находятся ослабленные советские соединения. Верховное командование вермахта и командующий 8-й итальянской армией Гарибольди убедились в том, что перед фронтом горнострелкового корпуса приток войск был незначительным и что следует не бояться нападения. Поэтому альпийцы мало-помалу убеждались, что они не находятся под угрозой, не должны бояться серьезных атак противника и могут спокойно оставаться на зимовку».

«Русское наступление, начавшееся 14 января 1943 года, сразу привело к прорыву фронта итальянской армии южнее Новой Калитвы. Прорыв был немедленно использован и для удара против венгров, находившихся севернее, которые дрогнули и под натиском русских в панике бежали».

«17 января русские войска встретились в районе северо-западнее города Россошь. Несмотря на неоднократные настойчивые просьбы, Гитлер запретил своевременный отход альпийского корпуса. Командующий армией генерал Гарибольди подчинился непонятному для него приказу. Лишь 18 января корпусу было разрешено начать отход... вместе с остатками 24-го немецкого танкового корпуса...»

Памятными те дни остались и моим собеседникам — очевидцам тех событий. Им в ту пору было лет шестнадцать, кому чуть больше или меньше. Петр Петрович Бондаренко жил тогда в хуторе Златополь, рассказывает: "Мать забрала ребятню, на рождественские святки ушли к родным в недальнее село Шрамовку. Гул пошел со стороны хутора Соленого, где была линия фронта. Вроде как из пушек палили. После стрельба слышалась в Михайловке. Полем ночью проехали танки — не разберешь чьи.  Выждал день — громыхает и там, где Шрамовка. Не выдержал и пошел туда, к своим. А в селе наши военные, машины, пехота на лыжах, станковые пулеметы на санках. Налетали немецкие самолеты, бомбили нас..."

Алексей Денисович Ковалев летом сорок второго угонял за Дон колхозный скот, но немцы перерезали дорогу, принудили вернуться домой, в Жилино. В январе село заполонили немцы, много офицеров. Те давние дни тоже живут в его памяти: "К нам во двор въехала машина-будка с походной рацией. В хате стали квартировать офицеры с солдатами. Хорошо, что хоть нас на улицу не выгнали, разрешили жить в самой малой комнатке. I Видим, что-то забегали постояльцы. Собирают свои чемоданы. Но не уехали, а стали отмечать старый Новый год. Офицеры сошлись в школе. Там за праздничным столом и захватили их наши. После узнали, что учительница Черногузова из соседнего села Куликовка прямой степной дорогой провела танкистов прямо к
нице-ветряку, откуда к школе рукой подать. Поднялась стрельба, снаряды рвуться. Не вытерпел, хочется ведь видеть, что творится, а отец заставил нас ночевать в погребке, — вылез из убежища. Гляжу: у церкви дом полыхает огнем. Во дворе немцы бегают вокруг машины, не заводится на морозе. Офицер кричит, давай шофера бить по щекам, а тот вытянулся перед ним, руки по швам. Заехали немцы-соседи, тросом подцепили грузовик и на буксире потащили в сторону шляха. Ночь не спали. К утру стало тихо. Как развиднелось, побежал в центр села. А там, на снегу, убитые немцы. После свозили их в силосные ямы. Генерала, говорили, на выезде из села подстрелили..." Собеседник не ошибался. Речь шла о гибели командира немецкого 24-го танкового корпуса генерал-лейтенанта Ванделя.

Полина Ивановна Журба — жительница села Александровка: "Вечером с подружкой ходила на складушку, гулять молодежь собралась. Немцев в селе не было. Ночью стало слышно, что в Жилино бой. Побежали домой. А по дороге через Александровку уже тоже машины едут. Спрятались, переждали — и быстрей домой. Спать, конечно, не ложились. А поутру братишка выскочил на улицу, кричит: «Свои пришли!» Скоро кормили гостей, солдаты долго не засиживались за столом. Офицер, помню, говорил, что на Ровеньки нужно спешить, перерезать немцам путь из Россоши".

Наталья Николаевна Любицкая в ту пору не была в Анновке-Алейниково, но уже много позже вместе со школьниками восстановила трагические события, случившиеся прямо перед приходом освободителей на хуторе Карачун. Фашисты подбили наш самолет и взяли в плен летчика Евгения Васильевича Овчинникова. Привели в хату Дарьи Сергеевны Кулинич. Крестьянка с порога кинулась к нему: «Сынок!» «Нет, мать, ты ошибаешься», — ответил ей летчик. Долго над ним измывались. И, не добившись ничего, враги расстреляли летчика.

Еще запомнилось людям: в те дни через село нескончаемо тянулись колонны отступавших с Дона фашистов. Кружили над ними наши самолеты. Бомбы бросали только в поле. Марии Антоновне Будаковой в ту пору было почти тридцать лет. Вместе с сест-
рой и детьми во время боя за Криничное спасались за глиняной стеной саманной хаты: "У сестры двое детишек. Она прижала их к себе, говорит: «Убьет, так хоть всех разом». Мой маленький сынок напугался стрельбы, расплакался, просит одно: «Пить
хочу». А колодец во дворе. Не выдержала, пошла, прячусь за постройками, припадаю в снег. Пули жужжат смертельно. А я бегом...".

В той боевой обстановке смелое и очень верное решение принял командир танковой бригады Иван Алексеев. Прорвав вражеские порядки, его танкисты первыми вспороли вражеский тыл. Соседи поотстали. А им надлежало брать фашист
ский аэродром под Россошью. С его взлетных полос белым днем немецкие летчики могли бы легко остановить наступавших: танки в снегах — прекрасная мишень. Хотя бригаде Алексеева предписывалось через Лизиновку двигаться в сторон
Ольховатки, Иван Епифанович атаковал с ходу Россошь. Знал, что вражьей силы в городке скопилось немало. Знал, что бой ждет неравный. Надеялся на внезапность нападения — в глубоком тылу фашисты спокойны.

Так и вышло.

Горстка храбрецов сковала силы врага, пожертвовав собой. «Бежал быстрее лани» генерал Габриэле Наши вместе со своим штабом итальянского альпийского корпуса. Звание Героя Советского Союза будет присвоено Ивану Епифановичу Алексееву. Посмертно. Подоспевшие пехотные батальоны, танкисты без больших потерь освободят Россошь.

«Части 30-й танковой бригады в ночь на 16 января вышли к Россоши, овладев пригородным хутором Подгорный, но с ходу прорваться в город не смогли. Решительное наступление частей 12-го танкового корпуса на Россошь началось с подхода 13-й мотострелковой бригады подполковника Фесина, возглавившего штурм города. В первой половине дня продолжались уличные бои. После полудня на по-
мощь мотострелкам прибыли пять тяжелых танков КВ 97-й танковой бригады, а во второй половине дня — части 180-й стрелковой дивизии. Бои в городе продолжались до темноты, а за железнодорожной станцией в поселке птицефабрики —
и на следующий день. По данным штаба 12-го танкового корпуса, потери противника в боях при освобождении города и станции Россошь составили 3,5 тысячи человек (из них 1,5 тысячи пленных) и 9 танков. Было захвачено 500 автомашин, 10 орудий и свыше 40 складов».

В целом же в ходе нашего наступления «безвозвратные потери противника за 15 дней января (с 13 по 27-е) превысили 123 тысячи человек. Были захвачены огромные трофеи: более 11 тысяч автомашин, свыше 3,1 тысяч орудий и миноме-
тов и 160 танков» (В.А. Шамрай «Воронежская область в годы Великой Отечественной войны», Воронеж, 2011). В первые дни наступления обезглавили вражеские подразделения. Противник метался в глубоких снегах от селения к селению, как загнанный зверь. Толпами выходили сдаваться в плен. То была победа. Первая в далеком пути от Дона к Берлину. Танкистам армии Павла Семеновича Рыбалко она останется надолго памятной. В повести русского писателя Леонида Леонова «Взятие Великошумска», написанной с « живого листа » Киевско-Житомирской операции, есть упоминание о Россоши — «если шепнуть это слово вовремя, на ухо обессилевшему товарищу, оно удваивало отвагу, воскрешало...». Танкистов с воздуха поддерживала наша авиация. Интересные подробности о тех днях сохранились в памяти Героя Советского Союза Федора Федоровича Архипенко, одного из сильнейших советских летчиков-истребителей. Его 508-й авиа-полк базировался сначала в Калаче, потом на полевом аэродроме у Дона, а затем перелетел в только освобожденную Россошь:  «В разведке обнаружили две вырывающиеся из окружения вражеские колонны. По глубокому снегу пробивались они в направлении к городу Валуйки. Полу-
мили приказ — нанести штурмовые удары. Самолетов в полку много, а летчиков мало. В тот день по шесть вылетов сделали. Не снимая парашюта, пересаживаясь из самолета в самолет... Однажды в условиях ограниченной видимости и неустойчивой радиосвязи пришлось разыскивать вырвавшиеся вперед, затерявшиеся части 3-й танковой армии. Зимний день короток. Без перерыва — четыре вылета. В последнем под вечер наконец-таки поймал в радиоэфире от танкистов четыре условные цифры. Они означили квадрат, в котором находились. Ночью с транспортных самолетов им удачно сбросили боеприпасы, горючее и продовольствие. Сам генерал Рыбалко лично наградил меня орденом Отечественной войны II степени и сердечно поблагодарил за спасение, как он говорил, «моих сынков»... С аэродрома Россошь часто приходилось вести разведку в сторону Алексеевки. Курс держал над грейдером через села Ольховатского района — Гвоздовку, Марьевку, Назаровку. Оказалось, девушка Лида Лисовицкая и ее мама Евдокия Михайловна запомнили, как одинокий «ястребок» один-два раза в день пролетал над Гвоздовкой на высоте двадцати-тридцати метров. Так я между делом жену себе отвоевал. Правда, познакомились с моей Лидией Степановной спустя годы в Подмосковье, когда я был слушателем Военно-воздушной академии. Судьба. Вот уже полвека вместе с Лидой идем по жизни вместе. А благословлял нас Иван Кожедуб...»

В Острогожско-Россошанской операции основную ударную силу — 3-ю танковую армию Павла Семеновича Рыбалко — с юга прикрывал 7-й кавалерийский корпус генерал-майора Сергея Владимировича Соколова. Когда 15 января 1943 года надежно прорвали оборону противника, в брешь проскользнули конники и по бездорожью, не вступая в бои, вырвались вперед на запад за сотню километров к Валуйкам — важному железнодорожному узлу. На сильно укрепленный итальянцами и немцами город с шашками наголо кавалеристы не пошли. Три эскадрона спешились и стали десантом 201-й танковой бригады. Тут подоспел 208-й
истребительно-противотанковый артиллерийский полк. Удалось незаметно окружить Валуйки, помог снегопад. 19 января на исходе ночи внезапная атака с ходу танкистов с конниками на броне оказалась удачной. Следом вторым эшелоном в бой вступили кавалерийские полки. В середине дня город очистили от врага. Взяли и станцию Уразово. Тем самым перекрыли противнику пути подвоза резервов по железной дороге из Старобельска и Купянска в сторону Касторной. А еще кавалерийский корпус на этих рубежах образовал внешний фронт окружения, удаленный от внутреннего. Здесь итальянцам и немцам вырваться уже не удалось. Приказом народного комиссара обороны кавалерийский корпус за смелые и
умелые боевые действия был преобразован в 6-й гвардейский.

"Вначале танки прошли грейдером из Россоши в Острогожск", — рассказывает житель села Новопостояловка Владимир Семенович Руденко, — "Солдаты-разведчики попросили нас, парней, чтобы мы предупредили людей — пусть переходят на южную окраину и прячутся в погреба. Сюда из Поповки направляются отступавшие из окружения немцы, итальянцы. Успели оповестить односельчан, но бесполезно. Люди не послушались. Из колхозной конюшни сгоняли на пруд лошадей калеченых, каких немцы оставили. Напоили водой, подкормили их соломой. Не знали, что все одно кони сгорят в сарае. Успели даже зайца взять, попался в расставленные нами петли. Вдруг — взрыв. Танк бабахнул снарядом. В ночь на Крещение и началось. Тро<
суток не прекращалась стрельба. После довелось хоронить погибших. Немцев итальянцев всю зиму свозили прямо в овраги. А для наших на сельском кладбище в мерзлой земле выдолбили братскую могилу. Человек двести похоронил! Документы сдали бойцам трофейной команды. Думали, что они их в военкомате хоть оставят. Не оставили. После смогли установить имена лишь девяносто одного воина из похороненных...

Отчаянные попытки вырваться из «донского котла», предпринятые фашистами у села Новопостояловка, выпало пресечь и танкистам. На их пути встала рота 379-го танкового батальона 17-й танковой бригады. Командовал ею опытный и уже закаленный в боях тридцатилетний воин Федор Семенович Кобец. Старший лейтенант, уроженец села Моторино, ныне Знаменского района Кировоградской области, украинец. В молодости — рабочий-слесарь. С 1935 года пошел служить в Красную Армию. Вот краткое и конкретное изложение его подвига и заслуг в наградном листе: "Тов.  Кобец Ф.С., участвующий в боях за Родину на Воронежском фронте, как командир роты танков КВ показал себя храбрым, смелым и решительным воином. В боях под Н. Кочевань (ныне исчезнувший хуторок Новый Кочевань в степи между железнодорожной станцией Пасеково и хутором Соленый, где танкисты взломали вражескую оборону — П.Ч.), Иванченково (хуторок близ Россоши), Н. Постояловкой уничтожил лично 650 солдат и офицеров, 4 пушки, 48 автомашин, 15 повозок и обеспечил взятие 400 фашистов в плен. В бою под Н. Постояловкой на своем танке врезался в боевые порядки врага и давил его огнем и гусеницами. Танк был подбит и окружен. В окружении находился 28 часов. Противник машину поджигал соломой. Солома прогорала, но танк стоял. Противник ломом сорвал лючок сигнализации и в отверстие бросил 5 гранат. Кобец получил тяжелое ранение, но танк не сдал. Подошедшими войсками танк был спасен. Достоин высшей правительственной награды — звания «Герой Советского Союза». Отважному танкисту были вручены орден Ленина и медаль «Золотая Звезда». Из госпиталя, «подремонтировавшись», Федор Семенович снова ушел в бой. До Победы. После войны продолжал служить в армии. Жил в Москве. Завершил свой земной путь в 1986 году и похоронен на Ваганьковском кладбище. Так сложилось, что в местах былых сражений мало кто знал о подвиге танкиста, чья броня, как в песне, оказалась крепка. И только сейчас стараниями краеведов, прежде всего жителя Россоши Владимира Ивановича Воробьева, Герой возвращается в нашу память, а, значит, и в боевой строй.

...В острогожско-россошанские «клещи» попали тысячи и тысячи фашистов — немцев, итальянцев. Во вражеском фронте появилась «дыра» в двести пятьдесят километров. Советские войска шли освобождать Украину.