Бройде В. Этот ужасный мир / В. Бройде // Книжное обозрение. – 2011. – № 23 (2324). – С. 22.
Тут все так правильно, так идеально и так неуютно, так страшно. Ведь люди, которые тут живут: мужчины, женщины, дети и старики, – не могут сказать, какого цвета было яблоко, съеденное днем: зеленое или красное? Для них оно было просто яблоком – серым, как и все остальное. Да, они, как и мы, работают, едят, спят, даже ездят на велосипедах и смеются, но не поют (не знают, что такое музыка), не рисуют и не читают ничего, кроме справочной литературы и свода Правил. Это почти Плезантвиль, только гораздо более изощренный.
В коммуне, где, как в Вероне, встречают нас событья, – живут не семьи, а Семейные Ячейки. Это означает, что Джонас, главный герой, получил свое имя не в тот самый день, когда он родился, почти двенадцать лет назад, а как и все, лишь год спустя – в день Называния, когда на Первой Торжественной Церемонии его родителями стали Мама и Папа – к счастью, люди добрые и милые (как и все) и соблюдающие законы (как и все). Ах да, законы – вы очевидно уже догадались, – они не просто важны, они – это все. Правила здесь действуют самые разнообразные и удивительные: о грубости, например (хотя оно не самое строгое, и в случае нарушения провинившемуся грозит всего-то легкий выговор), или об отличиях (говорить о них запрещается), о «добровольной работе» (как вы понимаете, не такой уж добровольной, если она предусмотрена), правило для девочек, то есть «ГРАЖДАН ЖЕНСКОГО ПОЛА МЛАДШЕ ДЕВЯТИ – ленты для волос должны быть завязаны аккуратно!», и еще правило, согласно которому взрослые и дети не должны видеть друг друга обнаженными (за исключением Младенцев и Старых). И еще много-много других Правил.
Вообще-то, некоторые правила вполне разумны: вот, скажем, здесь каждый считает своим долгом опекать всех детей, поэтому несчастные случаи так же редки, как снег в Египте. Но остальные... как бы точнее их определить? – они нечеловеческие: начиная с невинного запрета уносить из Зоны Отдыха любые предметы (то же яблоко, потому что: «Пищу следует есть, а не прятать»), и заканчивая настоятельным, не подлежащим обсуждению требованием принимать таблетки, тормозящие сексуальное влечение, чтобы не спровоцировать «Возбуждение». Хотя, возможно, самыми ужасными покажутся Правила о Назначении и о Подборе Супруга: это решаешь не ты, а Старейшины – они совершают выбор. Бородатый старик со светлыми глазами, глядящими куда-то вдаль, который изображен на обложке, – один из них. Точнее, он самый главный: Принимающий Воспоминания, тот, кто от своего предшественника знает о мире «до», или «Дальше», раньше и совсем давно.
Что тут скажешь? Поначалу вы будете растерянно переворачивать главы, чувствуя при этом, как где-то в области живота растет, поднимаясь все выше, что-то вроде протеста, жалости и удивления – перемешанных, как кусочки масла в тарелке с овсяной кашей. Однако потом, мало-помалу, как будто под руководством рассказчика, вы начинаете к этому новому миру привыкать. Точно осваиваетесь, становитесь увереннее и вот – как-то так естественно, уже без чьей-либо помощи – в состоянии сказать, что можно, а что нет. И это ужасно. Хотя и прекрасно – в том смысле, что надо быть действительно хорошим писателем, чтобы суметь подобное превращение осуществить.
Как все продумано в этой коммуне – так же и в этом романе. Но о чем он рассказывает таким фантастическим, красивым, изящным образом? О том, как смотришь в зеркало и видишь, как смотришь в зеркало и видишь, как смотришь в зеркало... О многом, что важно/не важно/важно: выбирать между ними. Мы с каждым годом что-то теряем и что-то приобретаем, почти всегда непредсказуемо, странно и загадочно – хотя это жизнь, а не выдумка. А здесь, в книге – потрясающе: как раз наоборот. Потерь нет – то есть они не считаются потерями. А приобретения? – Заранее известны, запрограммированы. Что там у нас будет в девять лет? Каждый ребенок получит велосипед – ведь это же само воплощение движения: «от детства в Семейной Ячейке к взрослой жизни в коммуне». Ну а в десять? – Девочкам отрежут косы, мальчикам сделают строгие короткие прически с открытыми ушами.
Никто еще, как Лоури, так причудливо не рассказывал о возрасте, которым мы обычно отмеряем время. Это как шкала – как та забавная плюшевая гусеница, которую заботливые родители в иных домах вешают на стену в коридоре, на ней не очень много делений – к двенадцати годам ребенок уже вырастает выше самой верхней черточки. И символическая игрушка становится, увы, бесполезной. Вот и в этой книге: «После Двенадцати возраст уже неважен, – напоминает Джонасу Мама. – Большинство из нас со временем просто забывают, сколько им лет. Хотя эта информация доступна – в зале Открытых Записей, и при желании можно пойти и посмотреть». В двенадцать лет всем также говорят: «Мы благодарим тебя за твое детство», недвусмысленно давая понять, что оно закончилось, и назначают Директором Зоны Отдыха, Роженицей или Специалистом по уходу за Старыми. Джонаса не назначили, его избрали – новым Принимающим Воспоминания. Теперь ему предстоит получить от Дающего эти десятки-сотни-миллионы тонн груза – бесчисленные воспоминания обо всем. Должность самая почетная и самая одинокая из всех, какие только можно вообразить. Только подумайте: ведь он должен совершенно один, снова и снова переживать то, что было, – то есть вообще все. Конечно, и чудесное (как розовый восход в горах), и приятное (как катание на санках по хрустящему снегу), чего уже нет (в коммуне даже не знают слов «полозья», «океан», «красный»), но также и жуткое (охота на слонов), мучительное (голод, несправедливость или боль в сломанной ноге) и невыносимое (жестокость, война и смерть). Так много, и никому нельзя рассказать, не с кем поделиться, никто не поймет, потому что никогда ничего подобного не видел и не испытывал после принятого сотни лет назад Закона об Одинаковости, призванного устроить мир «по справедливости». Вот что хуже всего – одиночество. Так просто, привычно – внутри, и так неожиданно, хитроумно – снаружи. Пожалуй, как и весь этот роман, в котором воспоминания о тепле согревают по-настоящему, повышая температуру замерзающего тела Джонаса, убежавшего из коммуны. Вас это удивляет? Но почему бы и нет: на самом деле это также закономерно, как если бы самое счастливое воспоминание делало счастливым.
Лоури Л. Дающий : Роман / Л. Лоури ; пер. с англ. А. Шур. – Москва : Розовый жираф, 2011. – 256 с.