Бройде В. Однажды ночью / В. Бройде // Книжное обозрение. – 2014. – № 23-24 (2373-2374). – С. 29.
Эта история – о мужчине, который был немного похож на собаку: он тоже мог идти за тем, кого любит, тысячи километров. Впрочем, эта история и о собаке, которая отправилась в холодную ночь навстречу отцу своего хозяина: не могла же она отпустить четырехлетнего мальчика в такое опасное путешествие совсем одного. И конечно, эта история – о мальчике, у которого просто кончились силы ждать, глядя на пустой стул своего папы. Наверное, следовало бы сказать, что это также история о войне, разорвавшей миллионы семей. И что она родилась в голове одного итальянского заключенного, писателя Джованино Гуарески, решившего вместе с другими военнопленными устроить в концлагере настоящее Рождество – и поставить спектакль. Ведь если об этом не сказать – останутся темные пятна, на месте которых когда-то брызгами разливались ноты, сияли картины, двигалось время. А с другой стороны – может, и вправду: не говорить? Это же сказка – и неслучайно стольким взрослым мужчинам, которые вспоминали о солнце, воде и цветах, как об «утраченных сокровищах», она казалась удивительной и волшебной. Именно такой она и должна быть: сказка на Рождество. И что с того, какой год стоял за окном – хоть бы и 1944-й. Разве это причина, чтобы не родиться? Или чтобы не верить? Не ждать?
Итак, их трое, как и волхвов: пес Флик, бабушка и Альбертино, – и они идут к своему «папе», по снежной дороге, точно не зная, где повернуть, слушая теплый голос своего сердца и студёный – замерзшего леса. А в это время им навстречу движется он. И есть только один – ненадежный, крошечный шанс, что их пути пересекутся. Где-то в заветном лесу, где «в Рождественскую ночь могут встретиться сны и диковинные создания, принадлежащие двум враждующим мирам». Это место – где-то на границе миров – окутано белым туманом, как занавеской из тринадцати миллиардов снежинок. Однако оно описано Гуарески во всех мало-мальски важных подробностях, как будто он видит его сквозь специальную линзу, выписанную художником-окулистом.
Тут всё по-другому, в этом сказочном месте: и ветер, который разносит такие грустные запахи, что они навевают хорошие воспоминания; и звезды, которые машут платочками, высунувшись из открытых окошек, разбросанных по черному небу; и само это небо, и высокие ели, воткнувшие в него свои верхушки. А также грибы, которые умеют петь хором и жертвовать жизнью во имя страны. И пчелы, летающие, как самолеты. И знаете, это не волшебство – просто история, которую вы никогда прежде не слышали, хотя она вам знакома, потому что тут действуют те же герои, что и в других сказках. Вот Муравей: вы его помните? Тот, что работал все лето. Теперь он проклинает свою чертову бережливость. А легкомысленная, на первый взгляд, Стрекоза купается в деньгах: она неплохо заработала на ностальгии по «прежним счастливым временам». А вот, смотрите: кто-то идет вдоль границы. Ее вы, должно быть, не знаете – отчаянно храбрую курицу из города Падуя, проживающую за границей: ей надо тайно проникнуть на родину, чтобы яйцо, которое она там снесет, было по паспорту итальянским.
А бабушка, Флик и Альбертино тем временем всё идут и идут. Они уже встретили Доброго Лесовика, который надевал шерстяные варежки на ветви деревьев с облетевшей хвоей. Встретили Злого Лесовика, который надевал черные очки всем кошкам, «чтобы их светящиеся ночью глаза не нарушали комендантский час». Встретили Деда Мороза, который тащил мешок, полный надежд, а не подарков. И даже видели «ангелов-бомбардировщиков», которые обрушили «на дома, больницы и концлагеря заряды хороших снов», успешно подорвав «работу отчаяния». И слышали музыку: тихую, как падающий хлопьями снег или чьи-то закрывающиеся от усталости веки, – такую же прекрасную и бесплотную... Как мечты или сны – неслучайно у этих слов один корень. Одна надежда – отыскать друг друга. Однажды ночью, на Рождество.
Гуарески Д. Сказка на Рождество / Д. Гуарески ; пер. с ит. и послесл. О. Гуревич ; ил. Д. Гуарески. – Москва : Альбус Корвус, 2014. – 72 с. : ил.