Бройде В. Мир сегодня и потом / В. Бройде // Книжное обозрение. – 2011. – № 3 (2324). – С. 21.
В четыре года мир совсем не тот, что потом. Он не просто больше или меньше – он другой. В нем есть вещи, которые видятся до ужаса таинственными и непонятными, требующими безотлагательного выяснения. Например: долго ли это – три дня? (На которые меня отвезут к дедушке.) И из чего сделаны облака: «Из пуха? Из ваты?»; «Почему они так крылаты?» – и почему они «все бегут и бегут, словно спасаются от погони, и даже пару минут не хотят отдохнуть на моей ладони?» А еще: все ли можно делать во сне – скажем, пить чай и есть пироги с клубникой и взбитыми сливками, сидя за крошечным белым столиком на спине у слона? А танцевать? А грустить? Или вот: «Как пролетает ветер?» «Как начинается вечер?» И много всего такого... Ну а затем, с годами, эти вещи уже не кажутся такими важными: либо потому что уже раскрыты, либо потому что их место заняли другие загадки. Но на самом деле они никуда не пропадают, они лежат где-то в памяти, аккуратно сложенными стопками – у одних, и разбросанными грязными кучками – у других. Ханс и Моника Хаген вытащили их наружу около десяти лет назад, когда написали эту книгу, до сих пор издающуюся и переиздающуюся в Голландии.
Но, кстати, есть ведь и другие вещи, которые, напротив, не вызывают вопросов (и им здесь тоже посвящены стихи). Их сам себе объясняешь, за неимением возможности или желания спросить у взрослых. Скажем, бабушка, которую надо понять. На книжном развороте она предстает в шести «ипостасях»: № 1 – лежа на спине и глядя глаза в глаза внучке; № 2 – сидя на полу с книжкой и девочкой на коленях; № 3 – с мячом, зажатым между носами – своим и внучкиным, № 4 – в позе ездовой лошадки, с внучкой на спине; № 5 – с ней же, но уже на плечах, стоя прямо, как это обычно делают папы; и наконец, №4 – застигнутая в минуту погони за внучкой, стащившей ее очки. Она седая, морщинистая – настоящий сплав драгоценных металлов: «волосы – серебряные», «сердце – золотое». Это так ясно. Другая «загадка» – звезды. Серьезные господа в очках, некоторые совсем пожилые, изучают сии светила, зарывшись в карты ночного неба, уткнувшись в мощные телескопы, и высчитывают, сверяют, предполагают – и все равно не могут сказать точно: сколько их вокруг Земли и есть ли на них жизнь? А ребенок – что делает девочка, которую Марит Торнквист (потрясающая художница, изящная и смелая, получившая за свои работы престижную премию «Серебряный грифель») нарисовала сидящей в ночной сорочке, свесив босые ножки, на карнизе последнего пролета самой высокой городской башни? Она говорит: «Там, далеко, – / огни, огни. /Смотрю на звезды, а они, / наверно, смотрят на меня:/ – Ура! Там кто-то есть!.» Вы понимаете – да? Для них, взрослых, то есть для нас, это и есть тайны, неразрешимые и далекие, а для детей – это часть жизни, точно такая же по важности, интересу и значению, как, к примеру, танец тени от свечи на стене, или маршрут соседской кошки, которая вышла в сумерки из дома погулять.
Забавно и любопытно, что в книге есть стихотворение, которое начинается со слов: «Мама спит...» Ну, может, у кого-то и не срабатывает очевидный и естественный инстинкт продолжения («...она устала, ну и я играть не стала...»), но в это как-то сложно поверить. Как и в то, что здесь следующие строчки – нет, уже даже не «просто другие», а прямо-таки совершенно противоположные. Вы уже догадываетесь, что предпринимает девочка, склонившись над спящей макушкой усталой женщины, которая накрылась красненьким детским одеяльцем и похрапывает в обнимку с плюшевым зайцем? Нет, она не будит мать – она ее тормошит, она ее трясет, «настырно и упрямо» дергает за ухо, действуя целенаправленно и даже отчаянно. И это не от злости, и не от глупости, конечно, тоже. И не потому, что она эгоистка и совсем не заботливая, в отличие от той, другой, девочки, о которой написала Благинина. Все объясняется, наверное, проще, хотя при этом выглядит ничуть не менее правдиво и точно. Да о чем речь?! – Ведь именно так, в конце концов, многие из нас и поступали в детстве: из-за страха, – а вдруг она не дышит, вдруг она не живая?
Эта книга – о ребенке и – одновременно – о мире, который маленького окружает. Из-за такого «соседства тем» появляется странное, какое-то двойственное и радостное ощущение. Как будто все, о чем говорится, еще недостаточно исследовано, потому что только-только было открыто, как новый материк, молекула или древнеегипетская пирамида, и вместе с тем оно кажется очень близким: во всем, или в главном, или в некоторых подробностях. Кажется узнаваемым и даже недавним, но отчего-то забытым, точно припорошенным временем.
Хаген X. Всех любимей – ты! : Для детей мл. возраста / Х. Хаген, М. Хаген ; ил. М. Торнквист ; пер. с гол. И. Михайловой и М. Яснова. – Москва: КомпасГид, 2011. – 52 с.: ил. – (Стихотворения).