Бройде В. Когда цветет акация / В. Бройде // Книжное обозрение. – 2015. – № 23-24 (2425-2426). – С. 9.
Как разрезать яблоко, чтобы внутри получилась «звезда»? Как склеить змея, чтобы он полетел? Как не забыть о чем-то ужасно важном, когда все вокруг заняты тем, что они называют «жизнью»? Ответы, как дети, которые спрятались за занавеской: где, черт возьми, их искать? Вы их не видите... И не знаете, почему в теле маленькой рыжевато-коричневой курицы поместилась такая большая, удивленная, перепуганная и мечтательная душа. Всё это, без сомнения очень и очень странно. И даже, пожалуй, как-то нелепо, немного неловко и неудобно, ведь детям положено спать, а курицам вовсе не нужно мечтать. Поскольку именно так устроена жизнь: «Таковы наши правила!», – кричат в один голос домашние утки. И с ними, конечно, согласен весь двор безмолвные несушки, крикливые наседки, старый пес и бесстрашный петух, хозяин с хозяйкой и Вы. А кто не согласен – пожалуйста, вон. Итак, все согласны?
Да-да, все согласны, конечно, а как же иначе! И только селезень – только тот, что, расправив крылья носился по полю при свете червонной луны и протяжно к кому-то взывал, не подпуская к яйцу голодную ласку, он один возмущенно вскричал: «Трусы! Оставьте ее в покое!». Во дворе его звали Странником и терпели, как терпят пришельца – не такого, как все, чудного, нежеланного, «непригодного», непонятного и дурного. Как и Листочка. Ах, ну вот – вот еще одно подтверждение: с этой курицей что-то не так, разве станет нормальная курица размышлять над своей судьбой и придумывать имя, которое ей, такой щуплой, костлявой несушке, хозяйка с хозяином просто забыли дать?! Как бы там ни было, но она нарекла себя Листочкой, потому что сквозь щель в курятнике ей виднелась листва акации: то светло-зеленая, то сумрачно-желтая, то празднично-белая, как снежинки, которые гонит рождественский ветер. В общем, она нарекла себя Листочкой, потому что листва акации похожа на мать цветов, которая будет дышать, даже когда обрушится ливень, с градом и молнией, – она вытерпит, она всё равно сохранит в себе солнце, что согревало ее прошлым летом, и это тепло растечется, как сок, и подарит надежду, новую жизнь. И она, рожденная курицей, тоже вытерпит всё, что ей выпадет: камнепад оскорблений и колючих насмешек, липкое, точно повидло, обжигающе алое равнодушие, и холодный, точно промозглый ноябрь, стыд, – она сможет, сумеет, справится. И выживет в яме, куда ее бросят вместе с другими, мертвыми, курами. И не опустит свой маленький клюв. И будет сражаться, как воин, с тоской и печалью, лелея в душе пушистую, словно цыпленок, мечту. Ведь она же, как та акация, – храбрая мама цветов. Именно в этом и состоит ее хрупкая тайна, ее деликатная правда: несушка очень хотела быть мамой – то есть не просто снести яйцо, а сесть на него, аккуратно и нежно, и зажмуриться от волнения, и застыть от тревоги, и выжидать-выжидать-выжидать, защищая его – не себя – от свирепого ветра, от шума, от ласки, которая рыщет тут рядом, а потом, наконец-то, увидеть своими глазами, как разобьется скорлупка и появится Он. Вылупится и чихнет. Такой крохотный, теплый, смешной. С зеленой головкой, перепонками на розовых лапах и светло-коричневым оперением... И, переваливаясь, точно утенок, которым, конечно, и был, зайдет в эту сказку, чтобы жизнь его мамы снова перевернулась.
Напряженная, точно струна, неспокойная, точно море во время грозы, – жизнь без гнезда, без представлений о том, где провести грядущую ночь и сколько ночей впереди их еще ожидает. Страшная жизнь. Одинокая жизнь. Жизнь, о которой смиренная в прошлом несушка, превратившаяся в изгоя, размышляет со сжатым от горя клювом. Если бы только это была не жизнь, а захватывающее приключение, то... то вряд ли бы Сонми Хван удалось рассказать столь коварную и красивую сказку, где так много подводных камней, что, читая ее, вы не сможете быстро добраться до цели и легко перейти эту реку вброд. И, наверное, прыгая по камням, вы промочите ноги: они скользкие, эти камни, – такие же скользкие, как и вопросы о тесной тюремной камере, которую создает оседлое существование; или о необъятной свободе, к которой приводит постыдное бегство; или о беглецах, которым хватает храбрости стать беглецами, в отличие от других, которым не нужно спасаться – им ведь и здесь хорошо; или о крыльях, которые сложены по бокам, и о крыльях, которые подняты для полета.
Хван С. Курочка, которая мечтала летать : Сказка / С. Хван ; пер. с кор. Е. Хохловой ; ил. К. Хванёна. – Москва : Центрполиграф, 2015. – 208 с. : ил.