Бройде С. Время на двоих / С. Бройде // Книжное обозрение. – 2011. – № 16 (2314). – С. 20.
Если вдуматься – это же просто поразительно: ведь тот, кто прочитает «Дуэль» Гроссмана, наверняка запомнит 20 октября – словно это и в его жизни отныне знаменательный день. День, в который НЕ состоялось событие. Для писателя, пожалуй, не может быть ничего лучше.
Хотя сама дуэль, давшая название истории, и не состоялась, случились другие происшествия, и не менее важные. Тревожные, грустные и забавные. Началось все в 1965 году, в иерусалимском Доме пенсионеров, где под кроватью своего «опекуна» и друга Розенталя прятался 12-летний Давид, ожидая прихода грубого и злобного Руди Шварца, бывшего чемпиона по стрельбе, с 47-м размером ноги. Затем, где-то минут на двадцать, действие перемещается в Гейдельбергский университет 20-х годов: там на медицинском факультете учились будущие пенсионеры – те самые Розенталь и Шварц. И – снова скачок во времени, на сей раз – 40-е, когда молодая и знаменитая художница Эдит Штраус подарила два своих последних рисунка страстно влюбленным в нее Шварцу с Розенталем. Именно из-за них – точнее, из-за странной кражи одного из ее рисунков – случилось то, что дуэль не состоялась, а времена и страны, запутавшись в одном клубке, начали потихоньку распутываться. Не сами по себе, конечно, а благодаря мальчику, то есть Давиду Гроссману, который когда-то лежал под кроватью и слушал разговор двух пар ног.
В этой истории есть несколько страниц, читая которые, видишь время: то есть не стрелки часов, а людей, что странствуют сквозь годы и даже десятилетия и при этом не расстаются со своим прошлым – таскают его за собой, как привычки, убеждения, страхи и радости – какими бы те старомодными ни были. В первую очередь это, конечно, касается самой дуэли. Но вопрос об отношении к ней такой объемный, что в нем умещается сразу полдюжины других вещей: честь и чистая совесть, смерть и жизнь, мужество и выбор. И еще кое-что: возраст, который на все в итоге влияет, – на восприятие, запал, память и умение рассказывать истории. И хотя по ходу своего повествования Гроссман несколько раз вскользь замечает, что вспоминает, что прошло 16 лет и что сейчас ему уже двадцать восемь, – все-таки это взгляд 12-летнего, его реальность. Либо... либо люди вообще с годами по большому счету не слишком меняются.
Чтобы в этом разобраться, чтобы вообще что-то понять, – лучше всего сравнить. И вот, пожалуйста, у вас для этого в распоряжении целая повесть, в которой два героя – мальчик и старик – делают жизнь другого интереснее. Эти двое – друзья в самом искреннем и буквальном смысле – не приятели, не родственники, не «старший» и «младший», а больше, понимаете? Тот, что, как мальчишка, всегда носит кеды, а когда садится на большой камень, его худые ноги болтаются, словно ноги ребенка на автобусном сиденье, – старик Розенталь. И у него есть сила – хотя она и немного... горькая – все-таки это сила. Он говорит: «То, что я сделал в своей жизни, то я сделал. И может быть, когда-нибудь, под старость, у меня найдется время рассказать тебе об этом. А сейчас важнее то, что я делаю сейчас, верно?» И по его мнению, «дуэль – это замечательный способ умереть». С Давидом иначе: на его взгляд, «не бывает "замечательного способа умереть"». А то, что он «делает сейчас» – скорее относится к миру воображения, чем к реальности (да тут еще его мама подливает масла в огонь: «Вместо того чтобы найти себе товарищей среди сверстников, вместо того чтобы гонять с ними в футбол или заниматься спортом, вместо того, наконец, чтобы оторваться на минутку от своих бесконечных книг и своего дурацкого зайца, – вместо всего этого мой сын конечно же выбирает себе в товарищи, кого вы думаете, – ну, конечно, семидесятилетнего старика!»). Но это не значит, что в его жизни – все только на словах: у него есть упорство – немного нерешительное и испуганное, но все-таки это упорство, которое в нужные моменты делает из него Шерлока Холмса, а саму историю превращает в детектив. Просто этот мальчик не из тех, кто готов вдруг вслух открывать людям свои мысли: «Это лишает их всякого вкуса. Я думаю, есть такие мысли, которые портятся от воздуха». А вы? Вы думаете, как все перепутано, должно быть наоборот и не мешало бы героям поменяться телами? Если так, то напрасно, потому что оба они, конечно, немного странные, чуть безумные, но, несмотря на это – а может, как раз поэтому – так нравятся. К тому же... они потому так и близки, что в действительности очень похожи. Оба – просто каждый по-своему – хотят радоваться всякой минуте жизни. Кто же посмеет возразить, что это не самое главное? А самое трудное – отказываться от самого главного.
Гроссман Д. Дуэль: Повесть / Д. Гроссман ; пер. с иврита Р. Нудельмана, А. Фурман. – Москва : Текст. Книжники, 2011. – 96 с.